ISSUE 2-2018
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Владимир Воронов Radko Mokryk Jakub Csabay Рафик Исмаилов
OUR ANALYSES
Ярослав Шимов Михаил Ведерников
REVIEW
Рафик Исмаилов
APROPOS
Владимир Сергийчук


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
INTERVIEW
КОНСЕНСУС ВСЕ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕН
By Роман Темников | политолог, Азербайджан | Issue 2, 2018
Чешские и российские историки продолжают придерживаться различных взглядов на ряд аспектов событий 1968 года

В августе текущего года исполняется 50 лет трагическим событиям в Чехословакии, названным «Пражской весной», когда попытка выйти из-под советского контроля была жестко пресечена путем ввода на территорию ЧССР войск стран-членов ОВД.

На протяжении многих лет представители чешской и российской общественности придерживались различных, порой прямо противоположных взглядов на события 1968 года. О том, каково ныне отношение к тем далеким событиям в российском обществе в интервью журналу «Русский вопрос» рассказал кандидат исторических наук, доцент РГГУ, секретарь российской части комиссии историков и архивистов России и Чехии Александр Станиславович Левченков.

Что известно о событиях 1968 года молодому поколению россиян?

События «Пражской весны» и прервавшего ее ввода войск стран-участниц ОВД в Чехословакию в 1968 году принадлежат, безусловно, к одному из наиболее важных событий внешнеполитической истории России советского послевоенного периода. При этом формально данная тема входит в школьную программу, вопросы, затрагивающие кризис 1968 года, могут встречаться выпускникам на едином государственном экзамене по истории. Рассматривается «Пражская весна» и в вузах, на исторических направлениях подготовки порой достаточно подробно, с написанием курсовых и выпускных квалификационных исследований.

Однако оценить реальный уровень знаний и представлений молодежи о событиях 1968 года в настоящий момент без специальных замеров достаточно трудно. Исследований или масштабных опросов общественного мнения на этот счет в России в последние годы, насколько я знаю, не проводилось. Мы знаем результаты опроса, приуроченного к 40-летию и проведенного в 2008 году. Тот опрос показал, что примерно четверть россиян хоть что-то знали о «Пражской весне», однако качество знаний у них было очень различным.

Вряд ли картина кардинально изменилась за последнее время. Российское общество намного больше волновали исторические дискуссии относительно других событий, которые в большей степени повлияли на ход собственно российской истории, и столетия которых плавно накатывали один за другим – начало Первой мировой войны 1914, Революция 1917.

Между тем, вопросы, связанные с изучением различных аспектов «Пражской весны», являются предметом изучения специалистов в ряде крупнейших научно-образовательных учреждений, таких как Институт славяноведения Российской Академии наук (РАН), исторический факультет Московского госуниверситета (МГУ) им. М.В.Ломоносова, Институт всеобщей истории, Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ) и некоторых других.

В этом году в связи с круглой годовщиной 1968 году будет посвящен специальный круглый стол в рамках очередного заседания совместной комиссии историков и архивистов России и Чехии, проведение которого запланировано на ноябрь в Москве на базе РГГУ, президент которого, член-корреспондент РАН Е.И.Пивовар является сопредседателем комиссии с российской стороны, и Института славяноведения РАН, сотрудники которого всегда составляли костяк российской части этой комиссии. Надеемся, что наша совместная с чешскими коллегами работа позволит выйти на новый уровень обобщения и осмысления этой непростой и чрезвычайно интересной для исследователей темы, а также придаст импульс столь важной научно-просветительской работе, адресованной не только узкому кругу специалистов, но и широким слоям населения.

Значительная часть старшего поколения, жившего в период СССР, верила, что танки стран-членов Варшавского пакта спасли Чехословакию из когтей контрреволюции. Другая - меньшая часть понимала, что коммунизм не подлежит реформированию. Можно ли встретить подобные мнения в современном российском обществе?

Для современной России вообще характерен плюрализм мнений практически по всем ключевым вопросам исторического прошлого, и это совершенно нормально, когда проблемный вопрос воплощается в конструктивный и аргументированный диалог спорщиков, будь то дома на кухне, в баре за стойкой или в эфире телешоу. Есть люди, которые, пострадав в результате катаклизм 1990-х годов, ставших следствием распада СССР, испытывают определенную ностальгию по советской эпохе. Есть и их абсолютные оппоненты.

Официальная позиция России, осуждающая ввод войск в 1968 году, как вы знаете, неизменна. Среди представителей общественности, имеющих более-менее предметное представление об этих событиях, скорее всего, в целом доминирует точка зрения о том, что ввод войск являлся ошибочным с точки зрения развития отношений с братской Чехословакией, хотя и был обусловлен спецификой советской политической системы и биполярного миропорядка.

Однако повторюсь, я бы не сказал, что именно 1968 год является одной из тем, которые вызывают наиболее горячие концептуальные споры в публичном дискурсе в России. Для россиян, если говорить о XX веке, все-таки первостепенной является рефлексия, переосмысление таких событий как Революция 1917 года и последовавшая за ней Гражданская война, развитие страны и ее внешняя политика в сталинский период и, конечно, причины и последствия распада Советского Союза.

Иногда в российских СМИ можно встретить мнения, что в ходе тех событий в Чехословакии были убиты русские солдаты, обнаружены оружейные арсеналы и что западные армии были готовы вторгнуться в Чехословакию. Каково Ваше мнение, что кроется за этими явно сфабрикованными заявлениями?

Ваш вопрос изначально подразумевает отрицание всего, что вы перечисляете. Между тем я далеко не во всем могу с вами здесь согласиться, по крайней мере, исходя из исследований отечественных специалистов. С одной стороны, не подлежит сомнению, что чехословацкая армия не оказала сопротивления войскам ОВД, была, кажется, лишь пара случайных инцидентов, не имеющих никакой идеологической подоплеки. Значительная часть населения также оставалось безучастной.

Однако в Праге и ряде других мест проходили протесты и были зафиксированы отдельные нападения на военнослужащих, военная техника забрасывалась бутылками с горючей смесью. Общие потери насчитывали более полутора сотен человек, но подавляющее большинство приходилось на небоевые потери, что вполне характерно для любой крупной армейской операции того времени, связанной со сложной логистикой. Отечественные специалисты приводят данные об одиннадцати или двенадцати погибших (а также нескольких десятках раненых военнослужащих), чьи смерти были отнесены советским военным руководством на действия враждебных элементов. Эти данные рассекречены и обнародованы достаточно давно, они приводятся в издании «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование/Под общей редакцией Г.Ф.Кривошеева». - М. 1993. Из сравнительно недавних научных изданий эти цифры можно встретить, например, в статье Н.В.Васильевой «Роль военной силы в «разрешении» кризиса: советские войска в Чехословакии», вышедшей в подготовленном Институтом славяноведения РАН при участии зарубежных, в том числе, чешских коллег, сборнике «1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива: Сборник статей». - М.: 2010, или в публикации В.Вартанова «Советский Союз и события в Чехословакии в 1968 г.: военно-политический и военный аспекты» в подготовленном ИВИ РАН и РГАНИ также при участии большого числа зарубежных исследователей сборнике «Пражская весна и международный кризис 1968 года. Статьи. Исследования. Документы». - М. 2010. Так что сопротивление, в том числе, вооруженное, и потери, хотя и не масштабные, по мнению российских специалистов, все же имели место.

Однако результаты исследования, проведенного чешскими историками – Иво Пейчохом и Прокопом Томеком («Черная книга Советской оккупации», Прага, 2015) – сотрудниками Пражского Института Военной Истории, не подтверждает заявление российских историков о том, что несколько советских солдат были убиты чехами. Материалы, обнаруженные в Чешских и Словацких архивах, свидетельствуют о том, что жертвы среди советских солдат были вызваны дорожными происшествиями и последствиями алкогольного опьянения, а некоторые из солдат были застрелены своими же сослуживцами…

В данном случае мы имеем классический пример того состояния современной историографии, когда имеется несколько различных точек зрения на определенный вопрос. Ситуация, безусловно, осложняется тем, что исследователи-оппоненты могут оперировать различными источниками, которые сами по себе друг другу противоречат, нередко недостаточно полны или тенденциозны и, как следствие, ведут к различным выводам. Примеров такого состояния исследований в мировой историографии масса, наверное, только для простого их перечисления не хватит целой книги.

Как я уже отмечал, российская историография никогда не отрицала, что львиная доля потерь советских войск в Чехословакии в 1968 году приходилась на так называемые «небоевые», включая те, о которых вы говорили – аварии, несчастные случаи по причине несоблюдения норм безопасности и т.д., и они так и классифицировались. При этом потери от «недружественных» действий они не исключают.

Вопрос о том, насколько глубоко и всесторонне те или иные данные изучены к настоящему моменту как в российской, так и в чешской историографии, остается, по-видимому, открытым, исходя из отсутствия консенсуса по данной проблеме. Содействовать решению подобных дискуссионных вопросов может только тесное сотрудничество российских и чешских историков и архивистов, максимальная дистанцированность от политических предпочтений и совместная работа по подготовке новых публикаций.

Возвращаюсь ко второй части вашего предыдущего вопроса. Что касается вероятности вторжения войск НАТО в Чехословакию, то, согласно исследованиям, она непосредственно в период «Пражской весны» действительно расценивалась как маловероятная, но не совсем сбрасывалась со счетов советским руководством. На это были свои причины, проистекающие из сложившегося тогда миропорядка, для которого было характерно разделение на два противоборствующих блока. Именно в геополитических координатах биполярной системы существовало, оценивало ситуацию и действовало и советское руководство, и руководство большинства стран – союзниц СССР по ОВД. Ведущие партийные руководители и генералитет СССР, Болгарии, ГДР, Венгрии, Польши были серьезно обеспокоены перспективой потери контроля над процессом преобразований в Чехословакии. К тому же, исследователи приводят достаточно документов, свидетельствующих о том, что и часть партийной элиты в самой Чехословакии, боясь ли реально потерять власть, или же банально соперничая со своими личными конкурентами за позиции в высших эшелонах, содействовала росту такой озабоченности советских силовых и партийных структур.

Другое дело, что порой отдельные безответственные журналисты склонны, как говорится, передергивать факты, давать неполную или предвзятую информацию, не разъясняя читателям или зрителям особенности периода и сложившейся обстановки.

Имеются ли в российских архивах документы, способные породить новую интерпретацию событий 1968 года?

Если кто-то из специалистов, предметно занимающихся именно изучением «Пражской весны», обнаружит такие документы и их изучит, они непременно станут достоянием широких слоев интересующихся данной проблематикой. Для любого историка нет ничего более ценного, чем новые документы и материалы, но без них предположения о том, что можно было бы интерпретировать по-новому, сродни гаданию на кофейной гуще, такие гипотезы не имеют отношения к научному познанию.

На мой взгляд, любая научная работа, и исследования событий 1968 года не являются исключением, ни в коем случае не должна быть направлена на обязательное изобретение какой-то принципиально новой «разоблачительной» версии. Оставим это журналистам, они профессионалы в таких вещах и порой способны превратить в сенсацию, казалось бы, давно избитые факты, вдохнуть в них, так сказать, вторую жизнь. Мы с вами уже давно прошли период идеологически выверенных однобоких концепций. Чем более глубоко изучается та или иная тема, тем более многофакторным становится ее анализ, тем больше приходит понимание многослойности причинно-следственных связей. Безусловно, будет уточняться значение в событиях «Пражской весны» и ее подавлении тех или иных конкретных исторических фигур, их влияние на динамику вызревания решения стран-членов Варшавского договора о вводе войск в Чехословакию. Со временем все больше будет появляться сравнительных исследований и т.п.

Между прочим, когда мы начинаем говорить о российских архивах, возникает еще один вопрос: почему Россия отказывается открыть свои архивы для иностранных исследователей? Как известно, после Второй мировой войны Москва привела к власти в странах Центральной Европы коммунистические режимы и силой поддерживала их против воли народов этих государств. Соответственно, у исследователей из этих стран имеется, как минимум, моральное право получить доступ к материалам из российских архивов, связанных с тем периодом. А отсутствие доступа к архивам порождает в некоторых странах различные гипотезы относительно советской политики тех дней. К примеру, в современной Чехии имеется мнение, что советские спецслужбы были причастны к гибели тогдашнего министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика…

Позволю заметить, что ваш вопрос изначально звучит не совсем корректно. У непосвященного читателя может сложиться неправильное мнение, что в России не допускают к архивным документам иностранцев, а это в корне неверно.

Прошу прощения за некорректно сформулированный вопрос. Безусловно, иностранные исследователи могут заниматься исследованиями в российских архивах, но они не могут получить доступ ко всем интересующим их материалам, хотя законодательные ограничения на публикацию этих материалов зачастую уже сняты. В частности, на последней встрече российских и чешских экспертов в Праге в июне этого года чехи выразили своим российским коллегам претензии по поводу свободного доступа к материалам, содержащимся в российских архивах…

Претензии чешских коллег я предметно прокомментировать не могу, так как не являюсь представителем архивной службы или какого-либо архива и не владею информацией о конкретных ситуациях, вызвавших данные претензии. Могу только отметить, что российское архивное ведомство сотрудничает с зарубежными коллегами, в том числе, чешскими, и мы это неоднократно наблюдали по совместной работе в рамках комиссии историков и архивистов двух стран.

Закрытым или ограниченным для исследователей является доступ к отдельным архивным материалам, фондам и архивам, что регулируется российским законодательством. В этом нет ничего особенного, это общемировая практика. Процесс рассекречивания ранее недоступных материалов идет постоянно в строгом соответствии с законодательными нормами. Конечно, профессиональные интересы специалистов-историков здесь всегда будут не совпадать с правилами, но, как говорится, правила есть правила.

При этом за последние десятилетия отечественные исследователи и архивы проделали большую и очень плодотворную работу. Был опубликован и стал доступен как специалистам, так и широкой публике значимый пласт документов и материалов, посвященных событиям 1968 года. Возьмем, к примеру, такие серьезные издания источников, вышедшие в последние десять лет, как «Чехословацкий кризис 1967-1969 гг. в документах ЦК КПСС», подготовленный РГАНИ и собравший рассекреченные документы Политбюро ЦК КПСС и материалы аппарата ЦК, отражающие реакцию в СССР и других странах соцлагеря на «Пражскую весну», или ««Пражская весна» и международный кризис 1968 года. Документы», подготовленный ИВИ РАН и РГАНИ в сотрудничестве с австрийским Институтом им. Людвига Больцманна по исследованию последствий войн. То есть, к работе привлекались и зарубежные специалисты.

Иностранные исследователи, занимающиеся Россией или темами, по которым в нашей стране есть архивные документы, имеют возможность свободно приезжать и работать, нередко наиболее серьезным ограничителем их пребывания является материальный фактор, то есть, отсутствие достаточных средств, обычно получаемых по специальным исследовательским грантам.

Безусловно, материальный фактор в работе исследователя важен. Однако работа иностранных экспертов в российских архивах могла бы быть более эффективной, если бы им разрешили использовать фотоаппараты, как в большинстве архивов по всему миру. Дело в том, что копирование документов от руки занимает много времени, а использование находящейся в архивах копировальной техники обходится дорого, да и к тому же этот процесс также отнимает много времени...

На самом деле, по крайней мере, в государственных архивах в настоящее время пользователям разрешено самостоятельно изготавливать цифровые копии документов собственными бесконтактными мобильными копирующими устройствами, в частности, телефонами и фотоаппаратами. Конечно, вы понимаете, при этой процедуре должны соблюдаться важные нормы, направленные, прежде всего, на обеспечение сохранности копируемых (фотографируемых) документов, и администрация архива имеет право отказать в самостоятельном копировании тех или иных документов, исходя, например, из их особой ценности или плохого состояния. Но Россия, как и многие другие страны, движется здесь по пути облегчения условий работы исследователей.

Вообще, как Росархив и находящиеся в его ведении архивы, так и ведомственные архивы (например, архивы Минобороны) ведут постоянную работу по модернизации архивной инфраструктуры, в том числе ее информационной и коммуникационной составляющих, расширению доступа к документальным архивным источникам, например, путем, размещения их цифровых копий, собранных порой в огромные банки оцифрованных данных, на интернет-ресурсах с открытым доступом. Рассекречиваются новые архивные фонды, некоторые из которых уже стали достоянием широкой общественности благодаря новейшим технологиям. Многие наши чешские коллеги – историки, входящие в совместную комиссию Историков и архивистов России и Чехии и занимающиеся темами, по которым имеются архивные материалы в России, практически ежегодно приезжают и работают как в Москве, так и в других российских городах.

В России сейчас идут процессы, характерные для большинства современных развитых стран, объем отечественных архивных документов является одним из наиболее крупных в мире, а их значение для российской и мировой историографии трудно переоценить.

Конечно, исследователям всегда хочется получить доступ к максимально широкому кругу материалов. В рамках сотрудничества российских и чешских историков и архивистов, в том числе в рамках работы нашей совместной комиссии, отечественные специалисты стараются при возможности идти навстречу чешским коллегам, поддержать начинания последних. Мы надеемся, что очередное заседание комиссии также будет содействовать прогрессу в этом направлении.

Повторюсь, события «Пражской весны» принадлежат, безусловно, к одной из наиболее важных тем для взаимодействия российских и чешских историков. Уверен, что совместная работа позволит снять многие дискуссионные вопросы. Тем временем работа как российских историков и архивистов, так и их зарубежных коллег продолжается, так что давайте наберемся терпения, будем слушать и слышать друг друга и следить за новыми публикациями.

Print version
EMAIL
previous СВЕТЛАЯ СТРАНИЦА ИСТОРИИ И ТРЕТИЙ ПЕРИОД СОБСТВЕННОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ |
Владимир Сергийчук
ЧЕРЕЗ ПОЛВЕКА ПОСЛЕ ВТОРЖЕНИЯ |
Владимир Воронов
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.