ISSUE 4-2017
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Дмитрий Дубов Степан Григорян Nabi Rustamli Игорь Тышкевич Тенгиз Аблотия Евгений Магда
OUR ANALYSES
Богдан Олексюк
REVIEW
Отар Довженко
APROPOS
Ярослав Шимов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
БЕЛАРУСЬ: В ОЖИДАНИИ СЛОЖНОГО ГОДА
By Игорь Тышкевич | аналитик, Украинский институт будущего, Украина | Issue 4, 2017
2017 год в Республике Беларусь обнажил целый ряд процессов, которые в значительной мере могут повлиять на изменение «облика» страны: с одной стороны, имеем явный кризис старых моделей принятия решений, с другой стороны, появился ряд перспектив и явно проявились интересы других игроков, которые могут как помочь в развитии, так и отбросить назад в режим изоляции.

Предыстория — начало процессов

Кризис модели управления, основанной на авторитарном стиле принятия политических решений и, в значительной мере, плановой экономике стал очевиден уже в середине нулевых, даже на фоне роста ВВП. Беларуский экспорт становился всё менее конкурентоспособен на развитых рынках, Российская Федерация и страны бывшего социалистического лагеря не могли выступать в качестве адекватной замены, тем более, как база для дальнейшего развития. Кризис 2008-9 годов стал прекрасной демонстрацией того, как страна, выбравшая «основного партнёра» становится крайне чувствительной к управленческим решениям, принимаемым в другом государстве. Первую попытку изменить систему в стране правящая элита предприняла в 2008-10 годах. В тот период наблюдался существенный прогресс в деле нормализации отношений с Западом и изменении правил игры в беларуской экономике:

  • Были приняты ряд законов и указов, существенно упрощающих правила ведения бизнеса в стране. Беларусь сделала существенный рывок в рейтинге лёгкости ведения бизнеса от Всемирного Банка.
  • Проведена оценка эффективности монетарной политики Нацбанка, и принято принципиальное решение об изменении принципов управления государственными финансами. Вплоть до изготовления новых денег[1] (которые, правда, были введены лишь в 2015 году).
  • Начат поиск альтернативы российскому влиянию. В качестве таковой был выбран Китай: в период 2008-13 года создавалась база, которая последние годы проявляется в  приходе компаний из КНР в Республику Беларусь, военно-техническом и научном сотрудничестве.

Процессы тех лет могли изменить облик страны, но для большинства наблюдателей (и партнёров) внутри страны и за её границами разговор «о реформах» воспринимался как начало процесса политических изменений. На самом деле Лукашенко стремился расширить поле манёвра, получить более мощный финансовый и технологический базис, но ни в коем случае, не менять алгоритмы принятия решений в политике. Речь шла об экономической либерализации в авторитарном режиме. Непонимание этого стало одной из критичных ошибок оппонентов беларуского президента.

График 1: Изменение позиций Беларуси в рейтинге Doing Business

Трансформация, начавшаяся в Беларуси в 2008-10 годах, не соответствовала ожиданиям Российской Федерации. Поэтому, её вмешательство во внутриполитические процессы соседней страны было ожидаемым.[2]

В результате кризиса отношений с Западом, спровоцированного разгоном акций протеста после президентских выборов, репрессиями против активистов оппозиции, Беларусь попадает в ещё большую зависимость от Российской Федерации. В частности, страна вошла в Таможенный Союз, хотя ещё в 2010 году Путин допускал, что данное образование может начать работу без беларуского участия.

2011 год стал годом «отката» по многим позициям — начавшиеся преобразования в экономике требовали денег, технологий и, политической поддержки извне. В режиме санкций со стороны Запада Беларусь не получила ни первого, ни второго, ни третьего. Кремль был готов частично предоставить ресурсы, но требовал более широкого участия в беларуской экономике, в том числе продажи ключевых беларуских предприятий.

На фоне экономического кризиса, усиления давления со стороны России, Минск делает выбор в пользу привлечения в страну инвесторов из КНР. Речь не только о деньгах, но и «встраивании» в Китайскую концепцию расширения экономического и политического влияния. В конце 2011 года закончились консультации и началось строительство беларуско-китайского индустриального парка «Великий Камень»[3].

Перед страной стояла ещё одна проблема — трансформирование экономики требовало нового уровня управленческих решений. Старая «советская» номенклатура по естественным причинам (возраст) уходила на покой, авторитарный режим управления не способствовал развитию конкурентной среды среди управленцев и эффективной работе социальных лифтов. Тем не менее, наполовину в ручном режиме, но в стране произошла замена ряда управленцев[4], можно даже говорить о существенном омоложении власти – например, средний возраст руководителей Минюста (министр, замы, руководители департаментов, по состоянию на начало 2014) составлял 43 года, Минэкономики 44, Минфин — около 40[5].

В это же время вырабатывается концепция развития экономики с опорой на три группы рынков: РФ и СНГ, ЕС и США (включая страны Британского содружества наций), государства «дальней дуги» - развивающиеся страны. В правительстве начинают говорить о трансформации беларуской экономики, изменении её технологического уклада. Однако, по состоянию на середину 2013 года реализация этих планов была маловероятна:

  • Беларусь находилась в глубокой зависимости от РФ, а сама Россия по уровню сложности своей экономики[6] всё быстрее скатывалась к странам «сырьевого экспорта»[7];
  • На реформирование были нужны технологии, деньги, кадры — всё это можно было получить за счёт сотрудничества с более развитыми странами, но Беларусь находилась под санкциями ЕС и США — это делало невозможной «работу» на западном направлении. Для КНР привлекательность страны, находящейся в изоляции была сомнительной — Пекин на тот момент делал ставку на Украину;
  • Любые попытки резкого отхода от «российского вектора интеграции» были чреваты резкой реакцией Кремля, что, в условиях экономической зависимости означало новый кризис, возможно и политический.

Война в Украине как шанс для Беларуси

Шанс для Республики Беларусь появился с активизацией Украинских консультаций по подписанию договора об Ассоциации с ЕС. Россия фактически уже в начале 2013 года глубоко вошла в разрастающийся украинский кризис, ресурсов и возможностей для влияния и на Беларусь у Кремля стало меньше. Поэтому вполне очевидной была политика Минска по осторожной поддержке Киева — для Беларуси было не выгодно идти в фарватере РФ в украинском вопросе[8].

Победа Майдана и начало войны, как бы это цинично не звучало, дало Беларуси дополнительные возможности, которые Минск смог превратить в стартовые площадки для своей политики. В частности:

  • Позиция официального Минска по сохранению и развитию отношений с Украиной, вовлечение (как место переговоров) в переговорный процесс позволили стране выйти из-под санкций;
  • Кризис старых институтов поддержания стабильности в Европе и Мире, процесс роста протекционизма в международной экономике, кризисные явления в политических институтах ЕС и агрессивная политика России позволили частично «вывести за скобки» вопросы демократии, прав человека в отношении с Западными партнёрами;
  • Кризис в Украине, непредсказуемость украинской политики, аннексия Крыма поставили перед КНР вопрос выбора нового государства-партнёра в регионе.

Естественно, что это активизирует процессы в самой Беларуси. Беларуское правительство принимает несколько знаковых программ:

  • Программа социально-экономического устойчивого развития до 2030 года[9].
  • Программа социально-экономического развития до 2020 года[10].
  • Комплекс мер по реализации программы «социально-экономического развития до 2020 года»[11].

Если первые две можно воспринять как декларативные документы, то комплекс мер содержит перечень действий, сроки выполнения, ответственных.

Суть всех документов в намерении провести структурные изменения в экономике и перейти к 2030 году к так называемой «экономике знаний». В качестве приоритетов развития отмечаются:

  • развитие наукоемких отраслей. В первую очередь, в области новых материалов, биотехнологий, медицины, микроэлектроники, фотоники, лазерных технологий, оптики, IT;
  • вывод Беларуси на лидирующие позиции по созданию цифровой экономики;
  • обеспечение достаточности (и создание экспортного потенциала) генерации электроэнергии (с учетом развития новых отраслей экономики);
  • развитие транспортного потенциала, превращение страны в один из ключевых узлов транспортировки грузов в регионе.

Примечательно, что в качестве приоритетов не названы ключевые экспортные отрасли –нефтепереработка и производство калийных удобрений.

В стране изменяется монетарная политика, что позволяет провести деноминацию, которая по существу является денежной реформой. В стране внедряется электронный документооборот, постепенно снимаются административные и налоговые барьеры, сокращается (за 2014-16 годы в 1,5 раза) количество лицензируемых видов деятельности[12].

Оживляются процессы вокруг беларуско-китайского технопарка, КНР выделяет Республике Беларуси кредитную линию в размере 15 млрд долларов на модернизацию промышленности и создание новых наукоёмких производств (надо отметить, что её средства пока выбраны не более чем на 60%), страна начинает активно сотрудничать с Китаем в военно-промышленной сфере.

В результате принятых мер, по данным Всемирного Банка, Беларусь вошла в ТОП-10 стран, которые в 2015-2016 годах провели наиболее глубокие реформы в области облегчения ведения бизнеса[13]. Но быстрых результатов эти  меры принести не могли в связи с чрезвычайно сильной зависимостью Беларуси от российского рынка. Обвал торговли с РФ и Украиной (на эти 2 страны приходилось более 55% беларуского товарооборота), естественно, создал трудности для беларуской экономики. Тем не менее, катастрофических последствий, как это было в 2008-9, 2011, негативный внешний фон не вызвал – местами грамотные управленческие решения позволили избежать резкого обвала.

Интересные процессы происходят и во внутренней политике, информационной сфере. Можно утверждать, что на рубеже 2014-16 годов в стране начался процесс изменения ценностной ориентации общества. Это выглядит как долговременная стратегическая операция. Беларуские власти, понимая, что напрямую проигрывают в мощи информационных ресурсов России, не пытаются открыто противодействовать, скорее, вносят свои коррективы, смещают акценты в основных направлениях российской имперской пропаганды. Например:

  • Тезис о «Великой отечественной» войне расширяется до второй мировой, беларуские СМИ показывают, что жители страны сражались на разных фронтах (в том числе в 1939 против РККА);
  • Российская «отечественная война 1812» года в Беларуси показывается как франко-российская война, в которой предки граждан страны воевали, скорее, в составе корпуса Понятовского -  части Великой Армии императора Наполеона. «Партизанская война» русских представляется в реальном виде – рейдовыми действиями российских казаков;
  • Вносятся изменения в перечень историко-культурных ценностей, в список добавлены объекты, связанные с антироссийскими восстаниями 19 века[14];
  • Даже памятник «воителю» Александру Невскому, поставленный по просьбе России в Витебске, в Беларуси является памятником князю Александру — мужу витебской княжны. То есть уже не воитель, а всего лишь удачно женившийся князь.

Аналогичные процессы происходят с национальными символами – в обиход возвращается герб «Пагоня», за демонстрацию бело-красно-белого флага уже не накладывают административные штрафы, аресты (хотя статья в кодексе осталась). Власть активно использует другие национальные символы, например «вышиванку». Доходит, местами, до абсурда: в Украине, откуда пошёл культ «национального орнамента», «день вышиванки» организуют общественные объединения, в Беларуси — структуры исполнительной власти.

Меняется «пантеон героев», туда вводятся как «забытые» исторические личности, так и современники — успешные беларусы, которые активно высказываются за независимость, сохранение национальной культуры и т. д. (естественно, данный процесс не затрагивает политических лидеров)[15].

2017 год – процессы набирают оборот

Экономика, отношения с соседями

Учитывая направление и логику развития событий, заданные в 2013-16 годах, 2017 год стал периодом, с одной стороны, дальнейшей проработки уже действующих алгоритмов, с другой стороны, создал новые возможности.

Беларусь смогла успешно выйти из режима «нефтегазовой войны 2016-17 годов», когда более года не была согласована цена на газ, и РФ использовала уменьшение поставок нефти в качестве метода убеждения партнера. Более того, страна сделала несколько достаточно важных шагов к уменьшению зависимости от восточного партнёра. В частности:

  • Были проведены (увы, безуспешные)[16] переговоры с Азербайджаном относительно поставок нефти через Украину на Мозырьский НПЗ. Стоит отметить, что в 2015 и 16 годах Баку в своей статистике отмечал поставки нефти в Беларусь, а вот Белстат о таких контрактах умалчивал;
  • Весной 2017 через Одессу была перевалена партия Иранской нефти[17] (стоит напомнить, что Беларуснефть до попадания в американский санкционный список в 2011 году официально добывала нефть в этом государстве);
  • Украинское правительство сделало Беларуси предложение по переработке нефти по давальческой схеме с транспортировкой сырья по трубопроводу Одесса-Броды[18]. Речь идёт о гарантированных объёмах до 2 млн т. нефтепродуктов – создаваемом в Украине государственном резерве топлива. Более того, украинская сторона ещё весной начала заполнение трубопровода технической нефтью — первый шаг к практической прокачке[19];
  • Беларусь через дочерние предприятия Беларуснефти в Украине активно участвует в разведке и добыче углеводородов в соседней стране[20]. Ведутся переговоры (пока без окончательного результата) о получении месторождений для самостоятельной разведки и разработки;
  • Аналогичные работы страна ведёт в Эквадоре;
  • Лукашенко провёл переговоры с представителями Glencore International AG о возможности покупки нефти через Европу[21].

Если первые два направления (Иран и Азербайджан) можно рассматривать, скорее,  как теоретические, неспособные дать большие объёмы, связанные с целым рядом политических рисков, то Украинское направление уже в ближайшие годы может создать конкуренцию российским поставкам. Контакт с компанией Glencore, крупнейшим трейдером российской нефти на европейском рынке, также является тревожным сигналом для Кремля. Переговоры с ней говорят о проработке «украинского газового алгоритма» - поставкам российского (по происхождению) сырья через европейские страны в условиях блокады со стороны РФ.

Таким образом можно говорить о том, что, как минимум, Украина и Беларусь подошли к реализации проекта, способного в перспективе 3-5 лет существенно снизить зависимость Минска от российских поставок нефти.

Не менее интересным выглядит и другой стратегический проект, который в своё время предлагала Беларусь, и который реанимирован в конце 2016 года по инициативе украинской стороны. Речь идёт о европейском водном коридоре Е-40. Даже начальные этапы его реализации дают Минску свободный выход к Днепру, транспортировке грузов водным путём от портов Чёрного моря до Мозыря, Пинска, Гомеля. В перспективе — до польских портов на Балтийском море. Проект из теоретических рассуждений за год превратился в рабочие планы правительств — министр инфраструктуры Украины В. Омелян сообщил о подписании дорожной карты по реализации проекта[22].

Данное направление чрезвычайно интересно Минску, поскольку существенно изменяет стоимость логистики беларуского экспорта в страны Азии и Африки. Ещё до подписания дорожной карты с Украиной Беларусь провела консультации по переводу торговых потоков «на реку» с Турцией, Египтом, Грузией. Изменение географии беларуского транзита, естественно, идёт вразрез с интересами РФ, начавшей в 2017 году кампанию по стимулированию перевалки экспортных потоков Беларуси через российские порты. Ещё одной заинтересованной стороной выступает Литовская республика, через порты которой переваливается большая часть беларуских калийных удобрений. Учитывая, что основными клиентами «Беларуськалия» и «БКК» являются Китай, Индия, страны Северной Африки, очевидно, что речной украинский маршрут более выгоден. Литва рискует потерять значительную часть транзитных грузов — а это большие деньги – речь идёт о перевалке 6-7 (из идущих через Литву восьми) млн т. калийных солей.

В 2017 году стали явными первые результаты сотрудничества с КНР. В «мирных» технологиях единственным значимым событием стало открытие завода БелДжи. А вот военная отрасль, продукция двойного назначения всё больше демонстрирует китайское присутствие в Беларуси. В частности, на параде в честь дня независимости в Минске среди новых образцов не было российской автомобильной техники — её заменили беларуские и беларуско-китайские образцы. Идёт работа по созданию оперативно-тактического ракетного комплекса, зенитно-ракетного комплекса средней дальности. Беларуский ВПК, который ранее работал в тесной связке с российскими коллегами, всё чаще выступает в качестве конкурента. Например, поставкой ЗРК «Алебарда» в Туркменистан, где беларусы своим предложением вытеснили русских с их «Печорой 2»[23].

Развивается военно-техническое сотрудничество и с Украиной. В частности, продукция СП МАЗ-БОГДАН доминирует в поставках автомобильной техники для нужд ВСУ. До 2017 года машины оснащались российскими двигателями от Ярославского моторного завода. Но, учитывая сложность отношений Киева и Москвы, а также стремясь к собственной независимости от российского поставщика МАЗ начал использовать в автомобилях для украинских военных двигатели китайской компании WeichalPower[24]. Более того, СП по производству таких двигателей будет построено и запущено в Беларуси к 2019 году[25].

Политика, идеология

Во внутренней политике процессы «изменения идентичности» беларусов подошли к точке конфронтации с РФ. Если термин «мягкая беларусизация» до 2017 года применялся, в основном, в экспертном сообществе, то в конце года сам Лукашенко заявил следующее: «Упрекают, что устроил мягкую беларусизацию! Мне что, германизацию устроить?»[26].

Государственная политика перешла от начального этапа смещения акцентов в маркерах восприятия общества к созданию собственных рамок. Например:

  • в результате грамотного провоцирования и освещения протестов в общественный дискурс была введена тема Куропат и сталинских репрессий — то, что не могли сделать беларуские демократы на протяжении более чем 20 лет сделал Лукашенко;
  • на официальном уровне изменена концепция освещения истории беларуской государственности, в качестве основы, точки отсчёта, взято Полоцкое княжество вместо «единого славянского (древнерусского) государства»;
  • Власть в конце года признала роль «Всебеларуского Съезда 1917» и, что стало шоком для многих, выступила инициатором (впервые в истории независимой Беларуси) празднования юбилея (столетнего ) провозглашения БНР. Более того, для консультаций по формату праздника привлекли лидера Беларуского Народного Фронта[27].

При этом под маховик преследований в Беларуси всё чаще попадают «защитники русского мира». В частности:

  • Начался суд над авторами российского ресурса Регнум.ру. Их обвиняют в разжигании межнациональной розни группой лиц (от 5 до 12 лет лишения свободы);
  • Были осуждены два священника РПЦ — один за сутенёрство, второй за незаконное хранение оружия. Причём последний более известен обществу как «батюшка со свастикой» благодаря соответствующей татуировке и тому, что был духовником российской организации РНЕ. Ещё один священник был задержан за сбыт фальшивых российских рублей;
  • Впервые с начала войны в Украине в Беларуси осенью 2017 года были осуждены за наёмничество трое боевиков, воевавших на стороне сепаратистов;
  • Дело «беларуских патриотов», заведённое против активистов «Белого легиона» было передано из КГБ в Следственный комитет, где его закрыли за «малозначимостью».

В сфере масс-медиа проходит постепенная замена российского контента на украинский. В Минске понимают, что Россия в значительной мере задаёт рамки восприятия посредством массовой культуры, сериалов, телевизионных шоу. В конце 2017 года на государственных каналах подобный продукт замещён зачастую более качественным украинским. Речь идёт не о единичных акциях, а о массовом явлении.[28]

Ответ России

Вполне естественно, что спокойно наблюдать за тем, как твой «союзник» уходит из сферы твоего влияния, Москва не намерена. В Кремле справедливо посчитали, что наиболее опасным для российской политики является переход беларуско-украинских отношений из категории простой торговли товарами к реализации стратегических долговременных проектов.

Влиять напрямую на события в Беларуси по «украинскому» сценарию Россия пока не может по нескольким причинам:

  • Замена Лукашенко на более удобную фигуру посредством разыгрывания внутриполитического кризиса в Беларуси представляется трудноразрешимой задачей, поскольку у Кремля нет собственных сильных и структурированных политических движений,  кадрового резерва среди беларуской номенклатуры. Сюда стоит добавить слабость беларуской демократической оппозиции, которую можно было бы использовать в качестве (пользуясь терминологией методичек КГБ 60-х годов) «полезных идиотов»;
  • Силовой вариант, как попытки игры на поле сепаратизма, так и крымский сценарий невозможны, поскольку:
  1. даже по данным беларуской социологии такое развитие событий может вызвать сопротивление беларуских граждан[29];
  2. Лукашенко, при всех недостатках кадровой работы, в силовых структурах имеет определённый резерв, способный купировать проблему на начальной стадии и вынудить противника отказаться от планов либо перейти к полномасштабному вторжению;
  3. силовой вариант разрешения «беларуской проблемы» до выхода из «украинского кризиса» несёт риски усиления давления со стороны стран Запада — одну Беларусь ни ЕС, ни США «защищать» не будут, а вот противодействовать расширению географии конфликта в Восточной Европе вполне согласны.

Кремлю в Беларуси, по большому счету, пока не на кого опереться. Остается путь, который и реализует Россия в последние годы:

  • влияние через свои информационные ресурсы;
  • попытки создания лояльных (и зачастую, полумилитарных) формирований, в первую очередь, под крылом РПЦ;
  • провокации внутри самой Беларуси, направленные на раскачку ситуации и провокацию репрессий со стороны власти по отношению к оппозиции. Это, по замыслу организаторов, нарушит начавшийся процесс консолидации бывших противников в области защиты независимости и экономических преобразований, а также может вызвать очередное ухудшение отношений с Западом;
  • провокации в информационном поле (и не только), направленные на срыв межгосударственных проектов, ослабляющих влияние РФ, и на разрыв отношений Беларуси со странами, выступающими в роли "адвокатов Минска".

Что мы и наблюдаем сегодня. Если проанализировать события 2017 года, то, начиная с мая месяца, практически каждые две недели наблюдались информационный вброс либо провокация, призванные вызвать напряжённость между Минском и Киевом. В частности:

  • Учения «Запад 2017» ознаменовались сразу несколькими сюжетными линиями информационных атак. Вначале говорили об оккупации Беларуси, потом о свержении Лукашенко и, наконец, о том, что часть российских войск останется на территории союзника. Естественно, были разговоры о большем количестве гостей из РФ на беларуских полигонах;
  • Беларускую сторону пытались провоцировать заявлениями ряда политиков о необходимости пересмотра государственной границы и даже посыла диверсионно-разведывательных групп из Украины в Беларусь[30];
  • В информационное поле Украины вбрасывали темы о якобы издевательствах беларуских таможенников над украинцами.
  • Когда простые информационные вбросы не сработали, начались провокации, направленные уже против граждан Украины. Например, похищение Павла Гриба, где роль жертвы и даже хронометраж событий были выверены с аптечной точностью.
  • Завершается год шумом вокруг ареста украинского журналиста и обвинения его в шпионаже — учитывая, что обе стороны договорились решить проблему «тихо», проведя необходимые следственные действия и обмен, появление информации, вначале через российских журналистов, спрашивающих у украинских коллег, а затем (как результат) в украинской прессе, можно рассматривать как удачно проведённую информационную операцию, направленную на провоцирование дипломатического скандала.

Стоит заметить, что пока у украинской и беларуской стороны хватает  выдержки и здравого смысла, чтобы не поддаваться на подобные провокации и решать конфликтные вопросы в рабочем порядке. Однако, если посмотреть динамику «градуса» провокаций, то, в случае успешного выхода из «шпионского кризиса», следующим этапом может стать инцидент с человеческими жертвами. Увы.

Вместо резюме

Исходя из написанного выше, 2018 год не будет прорывным в беларуской политике и экономике — страна, как и раньше, будет балансировать между различными центрами силы. Наступающий год будет важен по другой причине — реализация хотя бы половины стратегических проектов в области транзита, привлечения технологий, нефтепереработки может существенно изменить баланс сил вокруг Беларуси и в самой Беларуси. А это уже первый шаг к изменению политики официального Минска.

Естественно, что все идущие процессы в экономике, в международных отношениях не имеют ничего общего с процессом «демократизации» Республики Беларусь. Реформирование структуры промышленности, международных отношений может идти в условиях авторитарного правления внутри страны. Государств с диктатурой, авторитаризмом, но либеральной экономикой -  множество. Этим путём пытается идти Лукашенко. В условиях кризиса старых институтов поддержки стабильности в Европе такой дрейф находит союзников и среди политиков из стран ЕС - как-никак, слово «Realpolitik» придумано не вчера.

С другой стороны, для Беларуси год 2018 станет достаточно сложным в «восточном направлении». Россия будет всё более активно искать возможности влиять на внутрибеларуские процессы, создавая, спонсируя, помогая различным группам, партиям, медиа-ресурсам. Естественно, не будет брезговать информационными атаками, провокациями, призванными осложнить контакты Беларуси с ключевыми партнёрами.

Основная задача для Беларуси — прожить этот год в русле начавшихся в 2016-17 годах процессов. Альтернатива — углубление зависимости от Российской Федерации и риск потерять суверенитет в перспективе 10-15 лет.

Федерации и риск потерять суверенитет в перспективе 10-15 лет.


Print version
EMAIL
previous AZERBAIJAN IN 2017: ASSESSMENT AND PERSPECTIVES |
Nabi Rustamli
ГРУЗИЯ С ПРИВКУСОМ ЗАСТОЯ |
Тенгиз Аблотия
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.