ISSUE 1-2009
INTERVIEW
Lubos Vesely
STUDIES
Ростислав Павленко Игорь Яковенко Юрий Дракохруст
RUSSIA AND CIS
Владимир Дмитренко
OUR ANALYSES
Виктор Коган-Ясный Pavel Venzera
REVIEW
Вацлав Рамбоусек
APROPOS
Сергей Танев Наталья Ярцева


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
КРИЗИС И ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ
By Игорь Яковенко | журналист, Российская Федерация | Issue 1, 2009

В экспертном сообществе есть прямо противоположные мнения относительно того, как кризис воздействует на состояние демократии в России, в какую сторону изменится нынешний политический режим. В докладе американского исследовательского центра Stratfor[1] делается вывод, что „кризис упрочит правящий в России политический режим“. Эксперты этого центра убеждены, что политическая сила российской власти держится не на финансовой и не на экономической основе. Ее опора, по мнению Stratfor, - политические институты и партии, недостаток значимой оппозиции, а также поддержка военных и спецслужб.

Противоположную точку зрения высказывает английский лорд и аналитик Роберт Скидельский[2]. Он утверждает, что демократические страны имеют больший ресурс и внутренний потенциал восстановления от последствий кризиса. Скидельский и Юргенс (руководитель Института современного развития) исходят из оптимистической концепции неизбежной модернизации общественного договора в России под воздействием кризиса. В своем докладе на конференции Института Адама Смита Юргенс утверждает: „Общественный договор (в России) состоит в ограничении гражданских прав в обмен на экономическое благополучие. В настоящий момент экономическое благополучие снижается. Соответственно, гражданские права должны расширяться. Это простая логика“[3].

Диаметрально противоположный вектор для России и всего мира предрекает Гидеон Рахлан, обозреватель Financial Times, который рисует послекризисный мир в багрово-черных тонах. В частности, Путин снова в Кремле, Медведев арестован, Китай проводит политику „Большого скачка назад“, Обама изгнан из Белого дома, в США и Израиле у власти милитаристы националистического толка, демократические правительства Украины и Грузии рухнули[4]. И, наконец, Борис Немцов считает, что необходимость авторизировать ответственность за последствия кризиса заставит Медведева уволить Путина и взять курс на модернизацию страны[5].

Станет ли Медведев Горбачевым XXI века?

Представить себе Медведева, подписывающего указ об увольнении Путина, невозможно. Юридически – да. Физически – нет. Авторучка сломается. Референты в ужасе разбегутся.

Вся бюрократическая и силовая махина – под Путиным. Под Медведевым – никого. Поэтому Путин может Медведева и уволить, и посадить. Медведев Путина – нет. Это яркая демонстрация ничтожной роли права вообще и Конституции в частности в жизни России. Немцов и другие демократы, стремящиеся увидеть в Медведеве нового Горбачева, надеются, что сама эта надежда, высказанная публично, станет материальной силой и позволит вбить клин между Медведевым и Путиным, заставит Медведева проводить собственный курс. Такой механизм самосбывающейся надежды.

Эти надежды представляются утопичными не только по причине полного политического бессилия нынешнего президента, но и в связи с его взглядами. На вопрос журналиста испанской газеты „Эль Паис“ о возможной демократизации режима, Медведев ответил: „Если говорить о том, как лучше преодолеть кризис, я вообще не уверен, что прохождение кризиса связано в какой-то степени с уровнем развития демократии. Проблема заключается в другом – в том, что отсутствуют нормальные экономические механизмы, позволяющие большинству государств пройти через этот кризис без потерь. ...Как мне представляется, преодоление кризиса, с одной стороны, и развитие демократических институтов, с другой стороны, - это разные вещи и их не надо смешивать“[6]. Вот так. То есть человек на самом деле искренне не понимает того, что страна, не имеющая свободных СМИ, независимого суда и политической конкуренции просто обречена быть заложницей неэффективного бюрократического аппарата, принимающего либо преступно-корыстные, либо преступно-глупые решения.

Медведев политически, биографически и ментально является человеком команды Путина и не имеет никаких шансов стать самостоятельной политической фигурой. Россия – непредсказуемая страна, и в ней возможны чудеса. Но, чтобы реализовался сценарий превращения Медведева в нового Горбачева, необходимы одновременно три чуда.

Чудо первое: мощный социальный взрыв, который сметет нынешнюю власть. Чудо второе: этот взрыв должен носить направленный, избирательный характер – такой, чтобы сбросив команду Путина, оставить Медведева. Такая политическая нейтронная бомба. Чудо третье: у Медведева вдруг должна появиться своя команда, которой он не смог создать ни за годы своего вице-премьерства, ни за год президентства.

Социальный взрыв. Власть серьезно готовится к нему. Бюджет МВД увеличен на 20%. Численность Следственного комитета при Прокуратуре запланировано за полтора года увеличить на 27%: с 16 656 до 21 156 человек.

Не вызывает сомнений, что реальный хозяин страны готов в случае протестных выступлений подавить их силовыми методами. Более того, многие силовики из окружения Путина очень хотели бы такого развития событий, поскольку в этом случае их капитализация на административном рынке резко возрастает. Не случайно Совет Безопасности обсуждал вариант введения чрезвычайного положения.

Однако состояние российского общества не дает оснований для ожидания массовых протестов, а тем более социального взрыва. Массовые опросы в России, к сожалению, мало полезны как индикаторы общественных настроений. Они, скорее, служат отражением телепропаганды. Но даже опрос наименее телезависимой, оппозиционно-политизированной аудитории „Граней“ показывает низкую веру в возможность социального протеста.

Вопрос: „Какой сценарий последствий кризиса Вам представляется наиболее вероятным?“

Распределение ответов:

диктатура – 36%

либерализация сверху – 3%

революция – 16%

все останется, как было – 43%

По данным Левада-Центра, 59% россиян не имеют уверенности в завтрашнем дне. Что они будут делать, если этот день будет голодным? Что будут делать те 10 млн. безработных, которые с учетом представителей скрытой безработицы появятся в этом году? Что будут делать миллионы представителей „нового пролетариата“, „офисного планктона“, реальная зарплата которых уже сегодня упала почти в 2 раза? Что будут делать рабочие и инженеры тех 400 моногородов, где, потеряв работу на своем предприятии, найти другую в принципе невозможно? Что будут делать те 50% выпускников вузов, которые в 2009 году не смогут найти работу?

В кризисной ситуации у человека есть три стратегии. Инерционная, которая в данном случае означает привычную веру в то, что начальство наведет порядок. Стратегия аккомодации, то есть попытка изменить обстоятельства, что в данном случае означает участие в протесте. И стратегия адаптации, то есть попытка выжить, не меняя внешних условий. Эту третью жизненную стратегию можно назвать стратегией „ухода“. Очевидно, что именно она будет выбором основной части россиян, если кризис серьезно по ним ударит.

Стратегия „ухода“ многолика и многовариантна. Она включает в себя резкое снижение запросов и потребления, переход на полунатуральное хозяйство на шести сотках, уход в пьянство, отъезд за границу. Жить „в порах общества“, по выражению Маркса, умели не только польские евреи в позапрошлом веке, но и поколения советских людей. Эти навыки несложно восстановить. Так что кризис не увеличит количество демократии ни в мире, ни в России, а, скорее, увеличит разрывы в ее уровнях в разных странах.

Для России наиболее вероятен вариант снижения уровня реальной демократии при повышении ее имитационных атрибутов. Для власти не составит труда, например, создать бутафорское общественное ТВ, как был создан муляж гражданского общества в виде  в виде Общественной палаты.

 

География и геометрия российского кризиса

Россия – страна стран. Различия между Свердловской областью и Ингушетией не меньше, чем между любыми двумя европейскими странами, например, между Францией и Румынией, и кризис ударяет по российским регионам с разной силой.

География кризиса в России имеет логику, прямо противоположную логике мировой географии кризиса.

Мировой кризис сильнее всего ударил по „периферии мира“: постсоветским и постсоциалистическим  странам, включая Россию, Украину, Прибалтику, страны Восточной Европы, а также страны Латинской Америки, Азии и Африки. „Локомотивы“ и „первые вагоны“ мировой экономики: США, Западная Европа и Китай пострадали существенно меньше.

В России кризис ударил прежде всего по регионам-донорам. Именно они больше всего страдают в финансовом отношении: Татарстан, Красноярский край, Тюменская, Оренбургская области. Среди тех регионов, где мониторинг Минрегионразвития зафиксировал максимальный рост социальной напряженности – Самарская, Вологодская, Свердловская, Челябинская, Ярославская области, Татарстан и Башкортостан. Это локомотивы российской экономики. Регионами риска оказались именно те, кто наполняет российский бюджет, т.е. регионы, где много сырьевых производств, машиностроения и где велика доля финансового сектора.

Отдельная проблема – 400 моногородов, в которых сейчас живет каждый шестой россиянин – 25 млн. человек. Это 400 мышеловок, точнее „человеколовок“. Построенные в годы сталинского „большого скачка“, эти города не имеют человеческой логики саморазвития, стоят порой на вечной мерзлоте или в иных, неприспособленных к жизни местах. В условиях кризиса эти города могут стать местами локальных антропогенных катастроф.

Меньше всего пострадали от кризиса депрессивные регионы России. Едва ли можно прогнозировать большое падение производства или рост безработицы в республиках Северного Кавказа, поскольку производства там и до кризиса не наблюдалось, а безработица и до кризиса была высока. Основные деньги в депрессивные регионы поступали из федерального бюджета. Кризис пока ничего для них не изменил.

До кризиса регионы-доноры решали свои проблемы сами. Теперь большинство этих локомотивов российской экономики будут просить помощи у Москвы. Значит, еще больше увеличится перераспределительная роль Центра, которая и до кризиса в последние восемь лет возрастала. А именно относительная экономическая независимость хотя бы отдельных регионов была основой той неустойчивой, половинчатой, но все же демократии, которая была в России в 90-е годы. Именно эта независимость позволила зародиться свободным СМИ в Томске, Екатеринбурге, Барнауле, Якутске, Казани и десятках других городов. Война партии „свободных“ мэров с „суверенными“ губернаторами, при всей своей неэстетичной оболочке, была одним из зародышей реальной политической демократии. Именно этот, подчас карикатурный, суверенитет позволил запустить процесс парламентаризма в регионах. Некоторые местные законодательные собрания были демократичнее, умнее и интереснее Госдумы. Путинская вертикаль переломила хребет этим процессам. Особенности географии нынешнего российского кризиса, укрепляя роль Центра, могут добить их окончательно.

Помимо „географии“, кризис имеет и свою „геометрию“, т.е. он оказывает различное воздействие на разные слои общества. Меняет его социальную структуру. Сильнее всего кризис бьет по среднему классу.

До кризиса в состав среднего класса входили  люди с доходом выше 6 тыс. рублей на 1 члена семьи, зарабатывающие собственным бизнесом или умственным трудом и владеющие большим количеством товаров длительного пользования. Летом 2008 года это была треть россиян. При этом российский средний класс сильно бюрократизирован: он наполовину состоял из чиновников, бюджетников и сотрудников госкорпораций. К концу 2008 года кризис сделал безработными около 400 тысяч представителей среднего класса. В ближайшее время средний класс сократится до 22 – 24%, а далее – до 18% (оценка Натальи Тихоновой, зам. директора ИС ААН). При этом кризис не только сократит численность среднего класса и уменьшит его долю в обществе. Он еще и деформирует сам средний класс России, изменив его внутренние пропорции. Казенно-бюрократическая часть среднего класса также будет уменьшаться в абсолютных величинах, но меньше, чем „негосударственная“ его часть. Доля бизнесменов, лиц свободных профессий, менеджеров и высокооплачиваемых специалистов сократится с 15 – 17% до 6 – 8% населения страны. То есть роль денег как основы свободы в результате кризиса уменьшится. Эта роль последовательно уменьшалась все „нулевые“ годы. Богатым в России может быть только человек, зависимый от государства. По данным московских риелторов, в 90-е годы основной покупатель столичной недвижимости был коммерсант, в „нулевые“ его вытеснил государственный чиновник.

Во всем мире именно средний класс является основой демократии. Сокращение доли российского среднего класса и изменение его структуры в сторону роста доли госчиновников – это плохая новость для российской демократии.

Кризис поляризует социальную структуру российского общества. Олигархи, на поддержку которых брошен весь кудринский Стабфонд, не пострадают. Чиновники тоже. А вот малый бизнес и многие „белые воротнички“ пополнят ряды бедняков. В обществе, состоящем из очень богатых и очень бедных, демократии быть не может.

Кризис – игра на понижение

Каждое явление можно рассматривать в рамках оппозиции: „прогресс – регресс“. Прогресс – повышение уровня сложности, разнообразия, „поумнения“ общества. Регресс – упрощение, деградация, однообразие, „поглупение“ страны.

Среди экспертов, журналистов и общественных деятелей популярен взгляд на кризис как на источник прогресса. Кризис в их интерпретации – это такой „санитар леса“, который убьет слабых, а сильных заставит стать умнее, изобретательнее. Возможно, кризис и власть подтолкнет на модернизацию, заставит внутри себя провести селекцию, „почиститься“, отказаться от наиболее неэффективных чиновников и методов деятельности, от борьбы с собственным народом.

Возможно, для некоторых стран кризис, действительно, станет фактором модернизации. Для России это, скорее всего, будет не так. Выступая на антикризисном форуме в Красноярске, вице-премьер А. Жуков сказал, что „из кризиса выход может быть либо вперед, либо назад“. Реально российская власть пока остановилась на третьей стратегии: залечь в спячку и, не имея собственного плана выхода из кризиса, ждать, пока США наведут у себя порядок и вытащат Россию вместе со всем остальным миром из кризиса. А пока можно расслабиться и получать удовольствие, ругая США, которые „заразили нас вирусом кризиса“, как это делает Путин.

Антикризисная политика российской власти уникальна. Мы больше всех в мире потратили на борьбу с кризисом, если брать соотношение цены антикризисных мер с размером национальной экономики. Путин объявил цифру, с которой согласны эксперты: на борьбу с кризисом потрачено 12% российского ВВП. Это мировой рекорд. Япония, которая на 2-м месте после нас, потратила на борьбу с кризисом 2% своего ВВП. При этом эффективность этих гигантских трат порой нулевая. Например, часть денег пошла на замещение корпоративного долга госкорпораций, который составил 470 млрд. долл. Мотив этих трат в основном идеологический – боязнь, что иностранные инвесторы отберут у наших госкорпораций часть акций и... А вот что дальше произойдет, идеологизированное оборонное сознание власти не может себе представить. Видимо, что-то ужасное. Наверное, иностранные инвесторы будут наши здания разбирать на кирпичи и вывозить на Запад, а сотрудников угонять в рабство.

Другая часть этих 12% ВВП была просто роздана олигархам путинского призыва без всякого анализа воздействий этих затрат на преодоление кризиса. Просто дали тем, кто ближе к трону. Дерипаске, Сечину, Богданчикову. Поскольку никакого контроля, ни общественного, ни парламентского за правительством Путина в России нет.

В целом это основная проблема России в условиях кризиса. Российская власть может делать абсолютно правильные вещи, которые не будут работать. Вливает деньги в банки, в экономику, что является единственно верным решением в условиях недостаточности рыночного спроса. Но обязательным условием эффективности этого решения должен быть контроль за этими деньгами. А вот на это при режиме Путина государство в принципе не способно. Поскольку власть намертво срослась с бизнесом, и коррупция в России не болезнь, а основа государственного устройства, любой контроль  за государственными деньгами похож на попытку Мюнхгаузена вытащить себя за волосы из болота. В этом особенность российского кризиса, что волна мирового кризиса, проходя через Россию, неизбежно детонирует наши внутренние проблемы. И проблема  не в том, что Россия – сырьевая страна. Проблема в политическом режиме, исключающем обратную связь, корректировку ошибочных решений, диалог с обществом. Это первичные, базовые проблемы. Отсюда вторичные проблемы – отсутствие инфраструктуры, произвол монополий, вызывающий инфляцию. Во всем мире в условиях падающего спроса цены снижаются, а в России растут, поскольку монополии, сращенные с властью, бесконтрольно решают свои проблемы за счет граждан. Цена на нефть падает, а внутрироссийские цены на бензин растут. Деньги, направленные в банки для помощи реальному сектору, уходят на валютную биржу, девальвируя рубль, курс которого за время кризиса упал на 50%.

Под воздействием кризиса политика российской власти окончательно утратила черты какого-либо проекта, т.е. осмысленного плана построения совместного будущего для граждан страны. В правительстве ликвидирован департамент национальных проектов. О них сегодня никто не вспоминает, а ведь это были пусть наивные, пусть декларативные, но все-таки цели, ориентиры развития России.

Медведев публично снял с повестки дня идею превращения Москвы в мировой финансовый центр. Утопичность этой идеи была очевидна и в момент ее выдвижения. Отказ от явной утопии – это безусловное благо. Проблема в том, что взамен утопии власти не выдвигают никакого альтернативного плана желаемого будущего и пути движения к нему.

Продолжается процесс оглупления России. После 1917 года символом этого процесса стал „философский пароход“, на котором уплыли лучшие гуманитарные мозги России. Сегодня эмиграция мозгов исчисляется многими тысячами самолетов, которые увозят из страны лучших (худшие никому не нужны) ученых, специалистов, менеджеров. В некоторых центрах Кремниевой долины, создающей основу реального мирового лидерства США – хайтек, до 30% наших бывших соотечественников.

Утечка мозгов не является чисто российским явлением. Крупнейшим экспортером интеллекта стал Китай. Но в Китае сегодня реально и эффективно действует программа возвращения китайских ученых на историческую родину, основанная на создании для них системы стимулов, включающей не только зарплату, которая все равно меньше западной, но и обстановку признания, уважения, всего того, что называют психологическим климатом. Мудрые китайцы на этом еще и выигрывают, поскольку вернувшиеся китайские мозги привозят с собой результаты западного образования, западной инфраструктуры интеллектуального производства, западный менеджмент умственного труда и, наконец, встроенность в западное научное сообщество, то есть то, чего они, сидя в Китае, никогда не смогли бы приобрести.

Ничего похожего в России нет. Вместо этого деньги продолжают вкладываться в крайне неэффективные пропагандистские проекты вроде „Русского мира“, возглавляемого членом Общественной палаты Никоновым, нацеленного на создание российских патриотических общин за рубежом. В США и Франции создаются наши центры, призванные „измерять“ уровни демократии на Западе, в пику многочисленным американским и европейским исследовательским и правозащитным организациям, рейтинги которых так раздражают российскую власть. Судя по тому, что заявляют Мигранян и другие штатные пропагандисты, возглавляющие эти центры, это будет наш ответ Западу в духе „а у вас негров вешают“.

В то же время настоящая наука в сегодняшней России фактически выдавливается из страны. Карьера ученого большинством россиян воспринимается как жизненный тупик.

Исследования ЮНЕСКО и фонда компании LOreal показали, что в среднем по планете 69% опрошенных хотели бы для своих детей научную карьеру. Россия и здесь демонстрирует уникальный результат:

Вопрос: „Хотели бы Вы, чтобы Ваши дети избрали научную карьеру?“

Ответ: „Да“.

Мексика – 80%

Китай – 78%

Испания – 71%

Франция – 64%

Италия – 56%

.....

Россия – 7%

 

В США, по данным опроса Harris Interactive, профессию ученого в качестве наиболее престижной назвали 52% опрошенных. В России профессия ученого или преподавателя вуза – одна из наименее уважаемых. Ее называют в качестве престижной 2 – 3%, а необходимой для страны считают всего 1% (по данным Левада-Центра). Страна с таким отношением к ученым, науке, знаниям – не имеет будущего.

Выдавливание из России умных и талантливых не ограничивается сферой науки и хайтека. Правила игры, установленные властью в российском бизнесе, отбраковывают наиболее ярких его представителей. Ходорковский, Гусинский, Невзлин, из последних – Чичваркин. Это только верхушка айсберга. Горестная реплика русского гения: „Догадал черт родиться в России с умом и талантом“, актуальна и сегодня. И не только для сферы поэзии.

 

Поможет ли России Запад?

Хронология российского кризиса по прогнозу первого вице-премьера российского правительства А.Кудрина выглядит следующим образом. Кризис продлится три года, а его пик придется на зиму 2010 – 2011 гг. При такой хронологии возникает возможность того, что экономический кризис может сдетонировать кризис политический. Если рассматривать ситуацию в России изолированно от всего мира, то политический кризис при существующих сегодня общественных настроениях не сулит для страны никакого шанса на демократический вариант развития. По данным Левада-Центра, сегодня за „западную демократию для России“ выступают 15% опрошенных, за возврат к советской власти – 39% и за нынешнее политическое устройство – 28%.

Но власть вряд ли допустит граждан к участию в политическом переустройстве России. Какой-то шанс на новый запуск российского модернизационного проекта в качестве ответа на кризис могла бы дать серьезная поддержка этого проекта со стороны Запада, и прежде всего США.

В этой связи важно понять, как изменяется мир под воздействием кризиса, и есть ли ему сегодня дело до российского политического устройства. Нынешний кризи, скорее всего, не приведет к заметным изменениям в финансово-экономическом мироустройстве. Мир останется в этом измерении однополярным, с США и Большим Западом в качестве локомотива и центра. Изменения могут быть в другой, а именно – социально-психологической плоскости.

„Обида“ на Запад и демократию, „которые заразили мир вирусом кризиса“, а также то обстоятельство, что кризис наиболее больно ударил по развивающимся странам постсоциалистического пространства в Восточной Европе, Азии, по странам Латинской Америки и Африки, возможно, приведет к общему снижению уровня демократии в мире. К большему разрыву в уровне демократии между странами, находящимися на разных стадиях развития.

Для модернизационных проектов в России всегда были стимулом две идеи: ощущение России частью Европы и вдохновляющий пример успешно реализуемой Великой Американской Мечты, проекта США как „сияющего града на холме“.

В условиях кризиса обе эти идеи работают в общественном сознании значительно слабее. В европейском сообществе усилились противоречия между старыми и новыми членами. Для Барака Обамы и пришедшей с ним команды прагматиков приоритетными являются внутренние проблемы. Так, безусловно, было и при предшественниках, но те все же стремились исполнять роль „демократического полицейского“, своеобразного мирового управдома, разными методами поддерживающего необходимый уровень демократии и прав человека на вверенной ему планете.

Видимо, команда Обамы, если и не сможет совсем отказаться от этих функций, то уж точно будет гораздо меньше уделять им внимание. Не случайно во время визита в Китай Хилари Клинтон заявила, что вопросы соблюдения прав человека не должны мешать решению более важных проблем в американо-китайских отношениях.

Попытки очередного модернизационного проекта в России на Западе будут восприняты с теплотой и одобрением. Но исключительно на словах. Надеяться на то, что в условиях кризиса Запад „вложится“ в этот проект так, как это было в начале первой половины 90-х, не приходится.

 Глобальные паники абсурда и Россия

Наиболее глубокие представители экономической и других общественных наук признают, что в лице этого кризиса мир столкнулся с чем-то доселе неизвестным, с чем-то, что требует для своего описания и исследования иного инструментария, чем тот, которым располагает современное обществоведение.

Все чаще звучит мысль, что кризис – это эпидемия, которая не лечится экономическими методами. Леонид Григорьев, видимо, самый глубокий и компетентный российский экономист, в своей публичной лекции[7] отмечает: „Одна из проблем заключается в том, что никто пока не понимает, почему именно в сентябре грохнуло“. Он высказывает гипотезу, что „толчок мировой панике дали „плохие отчеты“ за второй квартал 2008 года, которые пришли в сентябре“. Ключевые слова здесь – мировая паника. Циклические кризисы сотрясают мир уже около двухсот лет с регулярностью 5 – 10 лет. В течение последних 150 лет прошли три больших экономических цикла Кондратьева.

Нынешний кризис – явление иного порядка. Он соотносится с циклическим кризисом как водородная бомба с атомной, т.е. обычный кризис стал запалом, включившим механизм того, гораздо большего и глубокого, что сейчас происходит в мире. У этого механизма несколько составляющих. Суть одного из них – „глобальные паники абсурда“ - явление, возникшее сравнительно недавно и описанное болгарским социологом Андреем Райчевым[8]. Примеры „глобальных паник абсурда“ - „паника миллениума“ перед наступлением третьего тысячелетия, когда весь мир с ужасом ждал 2000-го года, всерьез считая, что этот юбилей Иисуса Христа как-то связан с глобальными электронными системами. Потом была „паника коровьего бешенства“, в результате которой были уничтожены миллионы животных, разорены целые отрасли некоторых стран.

В питательной среде „глобальных паник“ вырос терроризм. Глобальные паники как явление возникли благодаря соединению двух факторов: во-первых, глобальной мировой информационной среды, включающей в себя Интернет, мировые информагентства и телекомпании, и, во-вторых, трансформации „человека толпы“, описанного Ортегой-и-Гассетом в теле- и интернето-управляемое животное. Благодаря этим факторам глобальная паника, в отличие от паники в эпоху Средневековья или даже в середине ХХ столетия, распространяется почти мгновенно по всему миру. Мир, по образному сравнению Мераба Мамардашвили, превратился в студень на тарелке[9]. Любой импульс заставляет его колыхаться и проходит сквозь все студенистое тело.

Главное отличие панического поведения – неадекватность. Именно это показывают массовые опросы о восприятии кризиса Gallup International, который в конце 2008 года опросил 47 700 человек в 46 странах. Один из вопросов был: „Считаете ли Вы, что кризис может сделать Вас безработным?“ Вот список лидеров мирового пессимизма, мировой „глобальной паники“:

Чехия – 58%

Перу – 55%

Камерун – 49%

Косово – 47%

Сербия – 46%

Филиппины – 45%

Македония – 42%

Турция – 41%

Колумбия – 40%

Ливан – 38%

Гонконг – 35%

Эти цифры плохо коррелируют с каждым из РЕАЛЬНЫХ показателей кризиса: с уровнем безработицы, с ее ростом, с темпами инфляции, с падением производства.

Внутри самого опроса также сплошные нестыковки: при ответах на вопрос: „Как изменится жизнь в Вашей стране в 2009 году?“ - распределение настолько отличается от распределения ответа на вопрос, какие перспективы люди ожидают для себя лично, что кажется, что либо на эти вопросы отвечали разные респонденты, либо люди никак не связывают свою судьбу с судьбой страны.

Волна глобальной паники охватывает весь мир. Но в одних странах, используя метафору Мамардашвили, этот студень имеет внутри какой-то жесткий костяк, и волна об него разбивается. А где-то студень так колышется, что может и с тарелки соскользнуть. Меньше всего пессимизма, по данным опросов Gallup International, в США и странах Западной Европы. Из развивающихся стран меньше других подвержен панике Китай. Очевидно, что внутренние „костяки-волнорезы“, разбивающие волны паники, везде разные. Китайские политические власти просто запретили публиковать в СМИ и Интернете негативную информацию о национальных финансах и экономике. Западный „антипанический волнорез“ сконструирован иначе. Его основой является публичное и плюралистическое обсуждение проблем, на основе которого публично принимается антикризисный план. Рационализация проблемы не оставляет места для паники, которая всегда имеет иррациональную основу.

Россия в этом плане оказалась беззащитна перед лицом кризиса как „глобальной паники абсурда“. В стране отсутствует публичная политика, не было и нет публичного обсуждения антикризисных мер, которые в результате невнятны и неизвестны населению.

Российского уровня несвободы СМИ, слава Богу, недостаточно, чтобы закрыть все щели в информационном пространстве для негативной информации о состоянии российской экономики. Однако этот уровень несвободы создал уникальную медийную модель, основанную на трех принципах: телецентричности информационного пространства, одуряющей телепропаганде, сравнимой по своей лживости с геббельсовской и в чем-то превосходящей советскую, и, наконец, не менее одуряющей непрерывной пургенизации сознания „Аншлагами“ и „Кривыми зеркалами“, которые, по выражению Льва Гудкова из Левада-Центра, превращают страну в сообщество телепузиков. У такой страны нет внутреннего иммунитета против глобальных паник абсурда.

 

Кризис доверия: российский вариант

Джон Кейнс в „Общей теории занятости, процента и денег“ в качестве ключевого понятия вводит „стадный инстинкт“[10]. Это вера в другого человека, ощущение честности при сделках, представление об уровне коррупции. Критическая составляющая стадного духа – доверие. Кейнс считает, что колебания уровня доверия НЕ ПОДЧИНЕНЫ ЛОГИКЕ. Сегодня слова „доверие“ и „кризис доверия“ - самые упоминаемые и в научном, и в бизнес, и в бытовом обороте. Но со времен Кейнса экономисты и социологи мало продвинулись в попытках обнаружить логику в колебаниях этой загадочной субстанции, которая является не только самым главным социальным отношением, но и самым сложноустроенным. Во-первых, под словом „доверие“ в разных обществах скрываются различные явления, имеющие принципиально различную природу. Например, отношения людей к власти и ее институтам. В условиях диктатуры или патерналистских режимов – это ВЕРА в Отца Народа и его эманации. Это отношение глубоко иррационально. В демократическом обществе – это ДОВЕРИЕ, рациональное отношение, основанное на информации, свободно полученной из разных источников. Слепая ВЕРА всегда будет более сильной, устойчивой и массовой, чем рациональное доверие. Безграничная вера в Гитлера и Сталина всегда будет больше, чем доверие Хрущеву, Горбачеву или Обаме. Рейтинг Путина больше рейтинга Ельцина, рейтинг Кадырова выше рейтинга Зеленина или Хлопонина.

Но ВЕРА в Отца Народа в условиях сегодняшней России никак не конвертируется в доверие людей друг к другу. Эта ВЕРА высасывает весь ресурс отношений в обществе. Наряду с неудержимым ростом рейтинга Путина с 2000 года наблюдалось столь же неуклонное падение доверия в обществе. По данным ФОМ, опрашивающего 37 тысяч россиян в 68 регионах, число наших граждан, считающих, что „большинству людей можно доверять“, уменьшилась за последние годы вдвое: с 36% до 17,6%. Национальная „формула доверия“ в каждой стране зависит от национального и социального кода. В России сегодня действуют параллельно два таких кода. Верхушечный: чуть модернизированный вариант „православия – самодержавия – народности“. И низовой: „не верь, не бойся, не проси“. Оба направлены против развития доверия в обществе.

Основной посыл политической власти в отношении граждан – это НЕдоверие. Отменить выборы губернаторов и депутатов по одномандатным округам. Как можно людям доверять такие серьезные вещи, наизбирают кого попало. Огосударствление СМИ и фактическое введение цензуры из этого же ряда: нельзя людям получать негосударственную, непроверенную информацию.

Что в современном обществе является „фабрикой“ по производству доверия? Где стоит котел, в котором варится этот социальный клей, позволяющий обществу функционировать как единое целое?

В локальных сообществах – это семья, община. В глухих деревушках нет замков, поскольку все друг друга знают, но возникает проблема чужака. В большом обществе, обществе незнакомых друг с другом людей, производство доверия сосредоточено в тех его структурах, которые называются „гражданское общество“. Власть не производит доверие между людьми. Ее продукт – это уверенность граждан в будущем. Это разные категории. Бизнес пользуется доверием, но сам его не производит.

Главная проблема кризиса доверия в России в том, что „машины, производящие доверие“, в стране практически не функционируют. Гражданского общества в России нет, если не считать таковым муляжи вроде Общественной палаты или шмаковских профсоюзов. Деформация социума, суть которой в гипертрофированном развитии власти и бизнеса, вытеснивших гражданское общество, наблюдается во всем мире. И это одна из причин нынешнего кризиса доверия. Но нигде эта деформация не выглядит столь чудовищной, как в нашей стране. Власть в России срослась с бизнесом и практически уничтожила ростки гражданского общества, закидав „шпионскими камнями“ и накрыв сверху плитой Общественной палаты.

Россия – непредсказуемая страна. Умом ее по-прежнему не понять. Но если все же пытаться анализировать те тенденции ее прохождения через кризис, которые поддаются рациональному анализу, то приходится сделать вывод, что Россия выйдет из кризиса менее демократичной, чем вошла в него. А российским демократам надо рассчитывать на стайерскую дистанцию или надеяться на извечную российскую непредсказуемость.



[1] Цит. по: New Fact. http://newfact-archiv2009.narod.ru/p163.htm 05.03.2009.

[2] «Общество и кризис: договор дороже денег» //«Ведомости» № 30, 19.02.2009.

[3] Цит. по: «Общество и кризис: договор дороже денег» //«Ведомости» № 30, 19.02.2009.

[10] Дж. М. Кейнс. «Общая теория занятости, процента и денег». М., 2002. С. 142.

 

Print version
EMAIL
previous УКРАИНСКИЕ ПЕРЕКРЕСТКИ НА ФОНЕ КРИЗИСА |
Ростислав Павленко
ЗАГАДКИ КРИЗИСА ЗАГАДОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ |
Юрий Дракохруст
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.