ISSUE 1-2021
INTERVIEW
Роман Темников
STUDIES
Владимир Воронов Марян Бруновски
OUR ANALYSES
Анастасия Тихомирова
REVIEW
Любовь Шишелина
APROPOS
Игорь Яковенко


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
ИСПОВЕДЬ МАРШАЛА
By Марян Бруновски | публицист, Словакия | Issue 1, 2021

Местное самоуправление 6-го городского округа Праги в апреле 2020 года переместило памятник советскому маршалу Коневу из общественного пространства в хранилище, чтобы включить его в будущую экспозицию «Музея памяти 20-го века». В Чешской Республике это решение сопровождалось жаркой дискуссией в СМИ, в которой приняли участие также представители Российской Федерации. Политизация этой темы отодвинула в сторону ключевой вопрос: кем был Иван Степанович Конев? 

Ответ на этот вопрос можно искать в прославляющих книгах советской эпохиили в профессиональных трудах современной историографии. Однако мы предоставим слово самому Ивану Степановичу и ознакомимся с короткой автобиографией, которую он собственноручно написал в 1947 году. Это был конфиденциальный документ, хранящийся в его личном деле, которое никогда не должно было попасть в чужие руки. Коневым собственноручно составленная биография позволяет нам понять многое из довоенной и военной карьеры маршала. Всякое могут также подсказать моменты, которые маршал «забыл» упомянуть.   

После развала Советского Союза российские историки на короткое время получили относительно свободный доступ к архивам, и в Военно-историческом журнале № 2/1991 опубликовали автобиографию маршала Конева: «Родился в 1897 году, в деревне Лодейно, Подосиновский район, Северный край, в семье бедного крестьянина. Окончил сельскую школу и дальше учиться не мог из-за отсутствия средств и работников в семье. С малых лет работал в хозяйстве отца, а когда мне было 12 лет, пошел на отхожие заработки по выработке и сплаву леса, так как это единственный заработок в нашем крае. Зиму и весну работаешь в лесу и сплавляешь, а летом работаешь в хозяйстве отца. В 1913 году уехал в Архангельск и работал чернорабочим на лесной бирже бывшего завода Амосова, где работал мой дядя рабочим, в 1914–1915 гг. опять работаю по сплаву леса рабочим в с. Подосиновец и г. Великий Устюг».[1]

Молодой большевик

В жизнь взрослеющего Ивана Степановичa Конева ворвалась Первая мировая война, когда в восемнадцатилетнем возрасте он получил повестку: «Весной 1916 года был досрочно призван в ряды старой армии, где был солдатом второй тяжелой артиллерийской бригады — г. Москва, а потом окончил учебную команду и был младшим фейерверкером 2-го отдельного артдивизиона. Дивизион в 1917 г[оду] направлен под Тарнополь для прорыва. В связи с отходом армии и провалом наступления Керенского на Юго-Западном фронте, был оставлен близ г. Киева, и задержался до момента наступления Октябрьской революции».[2]

С точки зрения его будущей военной карьеры это очень важный момент, потому что И.С. Конев признает, что во время Первой мировой войны не попал на поле боя и не получил фронтового опыта. Вместо этого он приобрел политический опыт, когда после государственного переворота в октябре 1917 года встал на сторону ленинского режима: «В период Февральской революции был в Москве, принимал участие в освобождении арестованных солдат своей бригады и аресте жандармов. В период Октябрьской революции был близ г. Киева, [в] м. Семиполки на стороне большевиков и Советов. Будучи членом батарейного комитета, принимал участие вместе с солдатами дивизиона в организации выступления против Украинской рады в защиту арестованных Радой большевиков. В ноябре дивизион, как настроенный по-большевистски, благодаря предательству офицеров разоружается гайдамаками Рады и нас всех, подозреваемых в сочувствии Советской власти, арестовывают и под конвоем высылают в РСФСР в распоряжение воинского начальства».[3]

В условиях коллапса российской имперской государственности, политического террора и начала гражданской войны И.С. Конев вернулся на родину и стал активным сторонником советской власти: «В конце ноября 1917 года прибываю в свои края, где еще существует земская управа и об Октябрьском перевороте в деревне не слыхали. Вместе с группой демобилизованных солдат своей волости организую в волости свержение земской управы, конфискацию земель частновладельцев и церковников, аресты купцов и торговцев и все остальные действия, вызываемые социалистической революцией. Организую первый съезд Советов в волости, веду агитационную работу, руковожу выборами. После съезда Советов в феврале 1918 года избираюсь на уездный съезд Советов Никольского уезда, где [меня] избирают в уездный исполком и оставляют на постоянной работе.

1918 год — развертывание Октябрьской социалистической революции, власти Советов на местах. В уезде начались восстания на почве продразверстки. Белые банды наступают с Севера. Уезд на осадном положении. Назначаюсь уездным военным комиссаром. Лично в качестве начальника отряда руковожу подавлением восстания в пяти волостях уезда, организую большевистскую организацию в уезде. Избираюсь на первой конференции председателем уездного комитета большевиков. Все время проходят мобилизации, формирование частей для фронта, мобилизации коммунистов. В мае — июне 1918 года делегируюсь на 5-й Всероссийский съезд Советов, где состоял членом фракции большевиков и принимал участие в подавлении в Москве мятежа левых эсеров“.[4]

В своей собственноручно написаной биографии Иван Степанович открыто признает свое активное участие не только в репрессиях против политических противников советской диктатуры, но и в терроре против своих земляков. Ленинский режим в деревнях насильственно и массово отбирал у местного населения сельскохозяйственную продукцию, которой снабжал Рабоче-крестьянскую Красную Армию, партийный аппарат, государственную администрацию и промышленных рабочих.

Гражданская война и экономика, разваленная так называемым военным коммунизмом, стали причиной первого голодомора в Советском Союзе, который на рубеже 1921/1922 годов унес  жизни около 5 миллионов человек.[5] Процесс укрепления советской власти на региональном уровне также  проходил кровавым путем, и согласно свидетельствам современников, такие подразделения, которым руководил комиссар Конев, массово казнили так называемых «врагов трудящихся» и «классово чуждые  элементы».

И.С. Конев, вступив в Российскую Коммунистическую Партию большевиков РКП(б), продолжал свою деятельность до лета 1919 года, когда его отправили на поля сражений Гражданской войны: «[В] 1919 год[у], в июне, когда положение страны было особенно напряженным: Колчак подходил к Вятке, а Юденич к Ленинграду, добровольно потребовал отправки на фронт. В течение месяца я прохожу зап[асные] части, попутно, находясь в г. Ярославле в 1-м запасном полку, участвую в качестве начальника отряда в подавлении восстания дезертиров в бывшей Костромской губ[ернии]. Отправляюсь на Восточный фронт 3-й армии, где был как артиллерист около месяца бойцом и председателем коллектива парторганизации запасной батареи 3-й армии, а потом комиссаром бронепоезда № 102, с которым принимаю участие в августе 1919 года в боях против колчаковских белых войск под Ялуторовском, Заводоуковским, Вагаем, Амутинской и дальше от Ишима и Омска и [в] др[угих] пунктах. С разгромом Колчака бронепоезд № 102 перебрасывается на Дальний Восток в ДВР, где принимаю участие в боях под станцией Могзон, Гонгота против банд Семенова и японцев в качестве комиссара бронепоезда, не раз командовал сам лично бронепоездом.

Здесь, на Дальнем Востоке, назначаюсь комиссаром бригады, а потом и комиссаром 2-й Верхне-Удинской дивизии. Принимаю участие в боях вновь под станцией Гонгота, а потом в освобождении от семеновцев г. Читы и дальше [в] преследовании по Маньчжурской жел[езной] д[ороге] до станции Маньчжурии и [в] очищении Забайкалья от белогвардейских банд. В 1921 г[оду], февраль — март, избираюсь на X съезд ВКП (б) от парторганизации Народно-революционной армии Дальнего В[остока], где в качестве делегата X съезда ВКП (б) добровольно участвую в подавлении Кронштадтского мятежа. Возвращаюсь обратно на Дальний Восток. В течение года работаю военным комиссаром штаба Народно-революционной армии. С занятием Владивостока назначаюсь военным комиссаром 17-го Приморского корпуса в г. Никольск-Уссурийский. Принимаю участие в ликвидации наступления банд Меркулова, Дидерикса и изгнании японских империалистов с Дальнего Востока».[6] 

 

Эти строки достоверно иллюстрируют портрет Конева как типичного советского коммуниста периода Гражданской войны - молодого радикала (в декабре 1918 года ему исполнилось всего 21 год), фанатично приверженного своей идеологии и участвовавшего в массовом терроре против всех реальных и потенциальных противников ленинского режима.

Со времен этих событий прошло целое столетие, но параллели с таким экстремистским движением, как тогдашние большевики, существуют и сегодня. В свое время они воспринимались так же, как мы сегодня воспринимаем радикалов из Талибана или Исламского государства (ИГИЛ), в результате чего в течение 1920-х и отчасти 1930-х годов Советский Союз был изолирован и считался международной угрозой. Способствовала тому его агрессивная идеология и репрессивная политика по отношению к собственному населению, что сопровождалось насильственной коллективизацией и вторым голодомором, который в 1932/1933 годах унес  жизни примерно 7 - 9 миллионов человек.[7] Еще 1,3 миллиона жертв погибли в концлагерях ГУЛАГ или были расстреляны во время сталинских чисток.[8]

Комиссар, переученный на командира

После окончания Гражданской войны И. С. Конев остался в Красной Армии и до 1925 года служил комиссаром армейского корпуса. Из его автобиографии видно, что, как и во время Первой мировой войны, он не получил практического боевого опыта. Его одномесячная должность артиллериста и председателя партийной организации, а также его богатый опыт подавления антисоветских восстаний не имеют отношения к настаящему военному профессионализму.

Роль комиссара в Красной Армии в корне отличаласть от роли командира, за лояльностю которого он должен был внимательно следить. Комиссар также наблюдал за бойцами доверенной ему воинской части и, в случае их политической неблагонадежности или невыполнения приказов, имел право арестовать их или расстрелять. На должности комиссаров назначались самые убежденные и сознательные кадры РКП(б), которые, как и молодой Конев, зарекомендовали себя на службе советской диктатуре. Руководство партии оценило его заслуги, что отразилось на дальнейшем карьерном росте: «Начало 1924 г[ода] — управление корпуса перебрасывается на Украину. На Украине пробыл около 7 месяцев, а потом по личной просьбе перевожусь в Московский округ. Комиссаром корпуса пробыл около 2, 5 лет. Конец 1924 г[ода] — половину 1925 года был комиссаром и нач[альником политического] отдела 17-й стрелковой дивизии.  

1925–1926 гг. — учусь в Москве на курсах усовершенствования высшего комсостава, окончил и назначен командиром и комиссаром 50-го стрелкового полка — г. Горький. Командовал полком около 5 лет, а потом командовал 17-й стрелковой дивизией 3 года. В Горьком работал около 8 лет и прошел замечательную школу в этой крепкой большевистской организации под руководством т. Жданова. Конец 1932 года — 1934 г[од] учился в Военной академии им[ени] Фрунзе, в особой группе, окончил с оценкой «отлично» и назначен командиром и комиссаром 37-й стрелковой дивизии — г. Речица (БССР). Этой дивизией командовал 2 года.  С марта 1937 года командовал 2-й стрелковой Белорусской дивизией».[9]     

В своей автобиографии И. С. Конев упоминает «курсы усовершенствования» высшего комсостава и «особую группу» военной академии, которые в реалиях Красной Армии представляли собой специальную подготовку определенных командных кадров. В большинстве случаев это были проверенные и надежные члены Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков ВКП(б), которые в детстве получили лишь неполное начальное образование и вынуждены были наверстывать упущенное в рамках специального ускоренного обучения.[10] И. С. Конев, окончивший только два года сельской школы и четырехлетнюю основную школу, также попал в эту категорию.

Однако эта переподготовка не стала причиной его карьерного роста, который в условиях Советского Союза зависел от совершенно других критериев. Первой предпосылкой было правильное «классовое происхождение» и заслуги во время Гражданской войны и последующего строительства тоталитарного режима. Еще более важной предпосылкой была правильная политическая ориентация и принадлежность к той фракции ВКП(б), которая победила во внутрипартийней борьбе за власть. Это была фракция И. В. Сталина, который постепенно утвердился в качестве единственного вождя Советского Союза, и его опорой в Красной армии были командиры и комиссары, связанные с К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным.[11]

В этих условиях Ивану Степановичу повезло, потому что, благодаря его связям с К.Е. Ворошиловым, ничто не мешало его карьерному росту. Однако сам он не полагался только на случайность и, как сознательный и убежденный  член ВКП(б), участвовал во внутрипартийной борьбе за власть: «Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма, особенно на Украине в 1923 г[оду] против бандита Примакова и др. В 17-й дивизии — против троцкистов и в очищении от враждебных элементов дивизий, которыми я командовал».[12]

Борьба внутри ВКП(б) велась закулисным номенклатурным образом, и ее составляющей  было стукачество и доносы в репрессивные органы ОГПУ-НКВД. О моральном облике И.С. Конева свидетельствуют его попытки скрыть свою долю ответственности, и после смерти И.В. Сталина переложить все на советского диктатора, которого он определил как виновника ликвидации части командного состава Красной Армии... 

Расстрелы советских командиров и комиссаров в 1937 - 1938 годах, которые были связаны с фракциями внутрипартийных опонентов И. В. Сталина, значительно ускорили карьеру таких проверенных кадров, как И. С. Конев.  От командира дивизии за три года прошел через несколько ступеней командной лестницы и сделал сверхбыструю карьеру, которая в нормальных вооруженных силах продлилась бы от десяти до пятнадцати лет: «[В] 1938 году командовал 57-м особым корпусом в МНР. С октября 1938 г[ода] по май 1941 г[ода] командовал 2-й Отдельной Краснознаменной армией — ДВ, Забайкальским военным округом, Северо-Кавказским военным округом».[13]

 

Буквально ракетный карьерный рост товарища Конева иллюстрирует одну из самых больших слабостей Красной Армии, трагически проявившуюся во время Второй мировой войны. В процессе  подбора командных кадров по классовой принадлежности, заслугам перед коммунистическим режимом и личной преданности советскому вождю, почти не осталось места военному профессионализму и экспертной квалификации. Миллионы советских солдат расплатились за этот системный порок собственными жизнями, так как в бой их вели недоученные комиссары и командиры, наспех повышенные в званиях, с совершенно недостаточным опытом...

Кровавый горе-полководец

Двухлетний период тесного сотрудничества между гитлеровской Германией и сталинским Советским Союзом, который начался с совместного нападения на Польшу в сентябре 1939 года, тогдашний командарм 2-го ранга, а в дальнейшем генерал-лейтенант  И. С. Конев провел далеко от главных событий. Он служил в Восточной Сибири и на Северном Кавказе и не принимал участия в советской агрессии против Польши и Финляндии, а также в военной оккупации Литвы, Латвии, Эстонии и румынских Бессарабии и северной Буковины.

Самое начало советско-немецкой войны его застало во главе 19-й армии, которая с начала июня 1941 года тайно выдвигалась из Северо-Кавказского военного округа в Украину и сосредоточивалась в Черкасской области. Нападение Германии, которого советское командование не ожидало, застало развертывающуюся Красную Армию врасплох и заставило ее отказаться от довоенных планов.[14]

Части 19-й армии были переброшены из Украины к Витебску в Белоруссии и сразу же, в июле 1941 года, окружены и разбиты под Смоленском. И.С. Конев в своей автобиографии этот факт конечно не упомянул:  «В период Великой Отечественной войны, с начала войны до 13 сентября 1941 г[ода] — командарм 19, провел первую наступательную операцию в районе Ярцево. С 13 сентября 1941 года по 12 октября 1941 г[ода] командовал Западным фронтом в период, когда немцы 2 октября 1941 года начали наступление на Москву. В течение 3–5 дней октября 1941 года был зам[естителем] командующего Западным фронтом, в связи с[о] слиянием двух фронтов — Западного и Резервного — в один фронт т. Жуков назначается командующим Западным фронтом, я становлюсь зам[естителем] командующего Западным фронтом и еду 13 октября под г. Ржев и Калинин. 14 октября 1941 г[ода] немцы заняли город Калинин. Из правофланговых армий Западного фронта организуется Калининский фронт. Директивой Ставки я назначаюсь командующим Калининским фронтом».[15]

Приведенные выше строки автобиографии И. С. Конева намеренно упускают также факт, что боевые действия первой половины октября 1941 года  стали  крупнейшим поражением Красной Армии за первый год советско-немецкой войны. Окружение советских войск в районе Вязьмы и Брянска и разгром Западного фронта генерала Конева и Резервного фронта генерала Жукова привели к потере более 1 миллиона красноармейцев, из которых 663 тысячи сдались в плен. Немецкие войска понесли потери в десять раз меньше и продолжили наступление.[16] Генерал Конев нес большую долю ответственности за эту военную катастрофу, которая позволила противнику вплотную подойти к Москве.

Поэтому в своей автобиографии он сосредоточился на более поздних событиях: «5 декабря войска фронта переходят в наступление. 16 декабря освобожден город Калинин. В январе фронт проводит наступательную операцию, в итоге которой освобождены города: Холм, Торопец, Селижарово, Западная Двина, Оленино, Старая Торопа, Пено, Андреаполь и перерезана железная дорога Ржев — Великие Луки. В конце июля войска фронта совместно с войсками Западного фронта перешли в наступление на Ржевском направлении. В итоге освобождено 610 населенных пунктов, в том числе города: Зубцов, Карманово, Погорелое Городище. В августе 1942 года назначаюсь командующим войсками Западного фронта, а в марте 1943 года — командующим войсками Северо-Западного фронта».[17]

Как и в случае поражения под Вязьмой в октябре 1941 года, товарищ Конев в автобиографии замалчивает свои поражения в 1942 - 1943 годах в районе Ржевской дуги. На этом участке фронта  немецкие войска до марта 1943 года находились всего в двухстах километрах от Москвы, и советское командование провело четыре крупных наступательных операции для вытеснения противника.

Частями Красной Армии здесь командовали генералы Жуков и Конев, которые даже после пятнадцати месяцев боев, продолжавшихся с января 1942 года, не смогли добиться успеха. Советские войска расплатились за это огромной ценой: 1 374 217 учтенных потерь, причем реальные потери вместе с неучтенными оцениваются примерно в 2,3 – 2,5 миллиона погибших, пропавших без вести, раненых и взятых в плен военнослужащих Красной Армии. Немецкие войска понесли потери в восемь раз меньшие и удержали свои позиции.[18]

Послевоенная советская историография сознательно вычеркнула бои на Ржевской дуге из истории и просто замолчивала одно из величайших сражений Второй мировой войны. Однако советский агитпроп не смог стереть его из памяти выживших ветеранов и их потомков, и на постсоветском пространстве это сражение называют «Ржевской мясорубкой».

Военнослужащий Красной Армии Петр Алексеевич Михин прошел через бои под Ржевом, и в своих мемуарах, изданных в 2006 году, он оставил свидетельство очевидца и рассказал о последствиях полководческой некомпетентности И.С. Конева: «Мы наступали на Ржев по трупным полям. В ходе ржевских боев появилось много "долин смерти" и "рощ смерти". Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Лето, жара, безветрие, а впереди — вот такая "долина смерти". Она хорошо просматривается и простреливается немцами. Ни миновать, ни обойти ее нет никакой возможности: по ней проложен телефонный кабель — он перебит, и его во что бы то ни стало надо быстро соединить. Ползешь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Этот смрад неподвижно висит над "долиной". Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьет фонтан тлетворной вони. Но вот пролетели осколки, ты вскакиваешь, отряхиваешься и снова — вперед».[19] 

Мемуары Петра Михина напоминают творчество «потерянного поколения» ветеранов Первой мировой войны, переживших кровавые мясорубки окопных боев,  произведения которых стали литературной классикой. В то же время свидетельствуют о том, что такие советские полководцы, как генералы Конев или Жуков, вели боевые действия устаревшими методами предыдущей войны. В этом контексте уже не удивительно, что И.С. Конев имел среди части офицеров и солдат Красной Армии прозвище «генерал Вперед», поскольку он,  несмотря на потери, безжалостно гнал своих подчиненных вперед в постоянно повторяющиеся лобовые атаки на хорошо укрепленные позиции противника.[20]

Об этом  проболтался и советский маршал А. Е. Голованов, имея в виду случаи, когда И.С. Конев бил своей палкой командиров, не выполнивших его приказы.[21] Репрессивный стиль командования подтверждается и рассекреченными архивными документами, в которых, например, говорится: «Предупредите Швецова, что его будем судить за невыполнение задачи по овладению Ржевом… Передать Масленникову грозное предупреждение, что он за нерешительность в своих действиях, переоценку противника, доверчивость ко всякого рода слухам будет снят с должности командарма, невзирая ни на что».[22]

Ржевская дуга на рубеже 1942-1943 годов была одним из двух важнейших участков советско-немецкого фронта, где генералы Конев и Пуркаев, под руководством представителя Ставки Верховного Главнокомандования генерала Жукова, заставили свои войска истекать кровью в неудачных наступательных операциях. К счастью, на втором по значимости участке фронта Красная Армия под командованием генералов К.К. Рокоссовского, А.И. Еременка и Н.Ф. Ватутина, под руководством представителя Ставки генерала Василевского, одержала в феврале 1943 года победу под Сталинградом. На этом этапе войны советский вождь И.В. Сталин уже понимал, что военный профессионализм всеже несколько важнее партийной дисциплины и личной преданности его генералов, и освободил товарища Конева от командования.

В рассекреченном архивном документе Ставки за подписью Сталина от 27-го февраля 1943 года указано: «Освободить от должности командующего войсками Западного фронта генерал-полковника Конева И. С., как не справившегося с задачами руководства фронтом, направив его в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования. Назначить командующим войсками Западного фронта генерал-полковника Соколовского В.Д., освободив его от должности начальника штаба фронта. Прием и сдачу дел фронта закончить к 02.00 28 февраля 1943 года».[23] 

Вперед любой ценой

Однако советский вождь не предал (подверг?)  опале верного товарища Конева и дал ему второй шанс. Иван Степанович в своей автобиографии пишет: «В июне 1943 года назначен командующим войсками Степного военного округа, который в июле был переименован в Степной фронт, а потом во 2-й Украинский фронт. Фронт участвует в нанесении контрудара в Курской битве и с августа переходит в наступление. В итоге ряда последовательных операций войсками Степного фронта освобождены: Белгород, Харьков, Полтава, Кременчуг и другие [города]. Войска 2-го Украинского фронта в сентябре 1943 года форсировали р. Днепр, захватили плацдарм, провели ряд операций и освободили города: Знаменка, Черкассы, Кировоград, окружили и уничтожили крупную группировку немцев в районе Корсунь-Шевченковский».[24]

И так после победы в решающем сражении советско-немецкой войны, которое произошло летом 1943 г. на Курской и Орловской дугах, И.С. Конев дождался первых успехов, и в феврале 1944 года ему было присвоено звание маршала.

В течение следующих месяцев он с боями прошел из Украины в центральную Европу: «Возобновив наступление 3 марта 1944 года на Уманьском направлении, войска фронта освободили города: Умань, Христиновка, Вапнярка, перерезав железнодорожную магистраль Жмеринка — Одесса, Ново-Украинка — Помошная и город Могилев- Подольский, крупный железнодорожный узел на Днестре, форсировали реку Днестр и, продолжая наступление, войска фронта освободили города: Первомайск, Бельцы и вышли на государственную границу на р. Прут. В апреле 1944 года, форсировав р. Прут, войска фронта вторглись в Румынию и овладели городами: Дорохой, Баташани, с боями заняли более 150 населенных пунктов и форсировали р. Серет. В мае 1944 года назначен командующим войсками 1-го Украинского фронта. В июле войска фронта проводят Львовскую операцию, освобождают Западную Украину и в августе форсируют р. Висла в районе Сандомира, расширяют захваченный плацдарм и овладевают городом Сандомир».[25]

Один из лучших советских полководцев Второй мировой войны маршал А.М. Василевский [26] в своих воспоминаниях раскрыл секрет, благодаря которому даже такие военачальники, как И.С. Конев, стали добиваться успехов. Помимо ослабления гитлеровской Германии, которая сражалась с коалицией трех сильнейших держав мира, речь шла об улучшении системы командования Красной Армии. На практике опытные штабные офицеры планировали, организовали и вели боевые действия, а генералы и маршалы «Вперед» делали то, что знали лучше всего - безжалостно и невзирая на потери гнали войска в наступление и контролировали подчиненных командиров в сопровождении военно-полевых трибуналов...

Об этом свидетельствуют и воспоминания генерала Л. Свободы, в сентябре 1944 года назначенного командующим 1-м чехословацким армейским корпусом и подчинявшегося 1-му Украинскому фронту маршала Конева. Перед советскими и чехословацкими солдатами стояла задача прорвать немецкую оборону в сложной местности Карпат и объединиться с повстанческими войсками на территории Словакии. Это была сложная боевая задача, на подготовку к которой у них не было достаточно времени.

Будущий президент Чехословакии Свобода вспоминал, что маршал Конев отдал приказ наступать со словами: «Мы либо перейдем Карпаты, либо погибнем на них».[27] После двух месяцев кровопролитных боев удалось пересечь главный карпатский хребет и освободить часть северо-восточной Словакии. Войска 1-го Украинского фронта потеряли 62 тысячи убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 1-й Чехословацкий армейский корпус потерял 6 тысяч человек, при этом потери немцев были в четыре раза меньше.[28]

Последнему году войны маршал И. С. Конев в своей автобиографии посвятил следующие строки: «12 января 1945 года войска фронта начали Силезскую операцию, в ходе наступления овладели городами: Кельце, Ченстохова, Краков и другими, вторглись в пределы немецкой Силезии и вышли на р. Одер. Продолжая наступление, войска фронта овладели Домбровским угольным бассейном, Верхней Силезией и форсировали р. Одер, а потом р. Нейсе, проводя ряд частных операций, так, например: окружение Оппельнской группировки, операция в Карпатах по овладению Дуклинским перевалом в Чехословакии».[29]

И.С. Конев не упомянул об освобождении крупнейшего комплекса нацистских концлагерей в окрестностях Освенцима, где во время Холокоста было уничтожено не менее 1,1 миллиона человек. Иван Степанович, пишущий свою автобиографию, конечно не мог предполагать, что именно это станет главным аргументом Кремля против Чешской Республики в  2019 - 2020 годах. Российские государственные СМИ задним числом акцентировали тему, которую сам Конев в 1947 году не упомянул,  прекрасно осознавая антисемитскую кампанию тогдашнего «хозяина» Кремля. 

Тем не менее гитлеровская фабрика смерти была освобождена 27-го января 1945 года частями 1-го Украинского фронта, и эта дата отмечается как Международный день памяти жертв Холокоста. В этом случае историческое значение маршала Конева как освободителя Освенцима несомненно, чего уже нельзя сказать про всю Польшу. После изгнания немецких нацистов на штыках Красной Армии пришли к власти польские коммунисты, а советские войска «временно» оставались на территории Польши до 1993 года...

О последних неделях войны маршал Конев написал: «16 апреля началась Берлинская операция. Войска 1-го Украинского фронта в ходе Берлинской операции совместно с 1-м Белорусским фронтом окружили и уничтожили крупную группировку немцев юго-восточнее Берлина, а 2 мая 1945 года совместно с войсками 1-го Белорусского фронта овладели городом Берлин. 6 мая 1945 года был взят город Дрезден, а 7 мая — город и крепость Бреслау. Войска фронта провели завершающую операцию в Отечественной войне по разгрому группы Шернера, засевшего в Чехословакии, и 9 мая 1945 года была освобождена столица Чехословакии — город Прага».[30]

В этом месте своей автобиографии Иван Степанович намеренно лукавил, потому что в Праге боевые действия фактически прекратились уже 8 мая 1945 года. В последний день Второй мировой войны руководство Пражского восстания подписало с местным немецким командованием соглашение о перемирии и выводе вражеских войск из города. Красная Армия вошла в Прагу только после окончания войны, что сопровождалось несколькими мелкими перестрелками с последними отступавшими немецкими солдатами. Однако по политическим причинам был создан миф об освобождении Праги советскими войсками, задачей которого, помимо прочего, было скрыть, кто на самом деле спас Пражское восстание от  подавления. Это были солдаты 1-й дивизии Русской Освободительной Армии генерала А.А. Власова, воевавшие на стороне гитлеровской Германии против сталинского Советского Союза, которые в Праге в начале восстания выступили против немцев.[31]

Почти 1,5 миллиона граждан Советского Союза воевали на стороне врага, потому что перед войной большинство из них почувствовало на себе или своих близких террор и расправы.[32] После войны сталинские репрессивные органы преследовали не только их, но свое внимание сосредоточили на каждом человеке, которого они считали противником коммунизма. На территории Чехословакии их жертвой стали более 20 тысяч жителей, которых депортировали в концлагеря ГУЛАГ, где около половины погибли.[33]

Среди них были сотни русских и украинских эмигрантов, бежавших от большевиков в 1918-1921 годах и получивших чехословацкое гражданство. Большинство бывших эмигрантов проживали в Праге, где их в мае 1945 года военная контрразведка СМЕРШ 1-го и 4-го Украинских фронтов арестовывала и вывозила в Советский Союз.[34] Разумеется,  маршал Конев не упоминает этот факт в автобиографии и внимание уделяет описанию своей послевоенной карьеры: «В конце мая 1945 года назначен главнокомандующим Центральной группой войск, а в июне 1946 года — главнокомандующим Сухопутными войсками Вооруженных Сил Союза ССР».[35]

Надежный номенклатурщик

Дальнейшая судьба И.С. Конева тоже была интересной, но биография, собственноручно написанная в октябре 1947 года, уже не охватывает ее. За свою карьеру он сочинил несколько таких автобиографий для нужд кадровиков, но они до сих пор надежно спрятаны в глубинах российских архивов и не были рассекречены.

В заключении  Иван Степанович пишет: «Репрессированных Советской властью родственников нет. За границей родственников нет. Жена происходит из крестьянской семьи, отец и мать колхозники, братья работают на железной дороге. За границей родственников у жены нет. Член партии с 1918 года. В оппозициях, антипартийных группировках не состоял. Партвзысканиям не подвергался. За период нахождения в партии избирался в члены райкомов, бюро обкомов, Губкомов, бюро Крайкома, г. Ворошилова, г. Владивостока, г. Горького, г. Минска, Речицы и др. Был делегатом X съезда ВКП (б), XIII съезда ВКП (б), XIV партконференции ВКП (б), XVIII съезда ВКП (б). На XVIII съезде ВКП (б) избран кандидатом в члены ЦК ВКП (б). Был членом Исполкомов Советов уездных, губернских и краевых. Был членом ВЦИК с 1931-го по 1934 год, делегатом целого ряда съездов Советов. Депутат Верховного Совета СССР первого и второго созывов».[36]

Вышеупомянутые строки четко показывают, что И. С. Конев был одним из высших номенклатурных кадров Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков, который вырос из местного комиссара времен Гражданской войны до депутата Верховного Совета СССР. В эту имитацию парламента он был впервые «выбран» в 1937 году и второй раз в 1946 году.

Очередного пика политической карьеры он достиг в 1939 году, когда стал кандидатом в члены Центрального Комитета ВКП(б). Эти факты  вместе с тем, что он в борьбе за власть внутри партии и армии всегда стоял на стороне фракции Сталина, гарантировали ему неприкосновенность и привилегированное положение. Это было наиболее очевидно на начальном этапе советско-немецкой войны в 1941 и 1942 годах, когда, несмотря на свои катастрофические поражения и огромные потери подчиненных войск, никоим образом не пострадал.  Вопреки краткому отзыву с должности командующего Западным фронтом в феврале 1943 года, он сохранил расположение советского вождя и, несмотря на свой военный непрофессионализм, командовал операциями подчиненных фронтов до конца войны.

После 1945 года его политическая карьера успешно развивалась параллельно с военной карьерой, и в 1952 году он стал членом Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза. После смерти И. В. Сталина он во внутрипартийной борьбе поддерживал Н.С. Хрущева, что обеспечило ему достижение высоких должностей.

Маршал мирно вышел на пенсию и еще перед смертью, в мае 1973 г., стал частью мифологии, которую сочинял советский агитпроп, и к которой после 2005 года возвращается современная официальная российская историография под лозунгом борьбы с «фальсификацией истории».


[1] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991. № 2.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Там же.

[6] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[7] АНДРЕЕВ, Е. М.; ДАРСКИЙ, Л. Е.; ХАРЬКОВА Т. Л. Население Советского Союза 1922—1991. Москва: Наука, 1993. РУДНИЦЬКИЙ О. П.; САВЧУК А. Б.: Голод 1932—1933 рр. в Україні у демографічному вимірі. Голод в Україні у першій половині ХХ століття: причини та наслідки (1921—1923, 1932—1933, 1946—1947). Матеріали Міжнародної наукової конференції. Київ, 20-21 листопада 2013 року.

[8] КОКУРИН А.И.; ПЕТРОВ Н.В.  ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1917-1960. Москва: МФД, 2000.

[9] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[10] Бешанов, Владимир: «Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг». Москва: АСТ, 2006.

[11] Там же.

[12] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[13] Там же.

[14] СОЛОНИН, Марк. 22 июня. Анатомия катастрофы.  Москва: Яуза-Эксмо, 2009.

[15] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[16] ЛОПУХОВСКИЙ, Лев. 1941. Вяземская катастрофа. Москва: Яуза-Эксмо, 2008.

[17] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[18] ГЕРАСИМОВА, Светлана. Ржевская бойня. Москва: Эксмо, 2012.

[19] МИХИН, Петр. Артиллеристы, Сталин дал приказ! Моска: Яуза-Эксмо, 2006.

[20] ШАБАНОВ, Павел. Маршал Конев. Расставляем акценты. https://newsvo.ru/blogovo/107348

[21] МИХЕЕНКОВ, Сергей. Конев. Солдатский маршал. Москва: Молодая гвардия, 2013.

[22] ГЕРАСИМОВА, Светлана. Ржевская бойня. Москва: Эксмо, 2012.

[23] Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16. Ставка ВГК, 1943 г.: Док. и материалы. — Москва: Терра, 1999.

[24] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[25] Там же.

[26] ВАСИЛЕВСКИЙ, Александр. Дело всей жизни. Москва: Вече, 2014.

[27] SVOBODA, Ludvík. Z Buzuluku do Prahy. Praha: Naše vojsko, 1967.

[28] Karpatsko-duklianska operácia – plány, realita, výsledky. Bratislava: Vojensko-historický ústav MO SR, 2005.

[29] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[30] Там же.

[31] ВЕНЗЕРА, Павел. Конев в Праге, Конев Праге. Русский вопрос. 2020. № 1. (http://www.russkiivopros.com/ruskii_vopros.php?pag=one&id=815&kat=9&csl=91)

[32] РАМАНИЧЕВ, Николай. Сотрудничество с врагом. Москва: Наука, 1999

[33] JUŠČÁK, Peter. Odvlečení – Osudy občanov Československa odvlečených do pracovných táborov GULAG v ZSSR. Bratislava: Kalligram, 2011.

[34] BYSTROV, Vladimír. Sovětská brutální svévole a československý ustrašený králíček. Praha: Euroslavica, 2009.

[35] Эпоха в автобиографиях. Иван Степанович Конев.  Военно-исторический журнал. 1991.

[36] Там же.

Print version
EMAIL
previous «И ОТ ТАЙГИ ДО БРИТАНСКИХ МОРЕЙ…» |
Владимир Воронов
С ЧЕМ И С КЕМ ПРИДЕТ РОССИЙСКАЯ НАУКА К 300-ЛЕТИЮ РАН? |
Анастасия Тихомирова
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.