ISSUE 2-2001
INTERVIEW
Александр Куранов
STUDIES
Александр Чубарьян Vladimir Votapek
RUSSIA AND ...
Tomas Urbanec Татьяна Пархалина
OUR ANALYSES
Петр Вагнер  & Димитрий Белошевский Владлен Сироткин
REVIEW
Николай Хорунжий
APROPOS
Игорь Некрасов
NEW POINT OF VIEW
Ярослав Шимов


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
OUR ANALYSES
ПАКТ РИББЕНТРОПА - МОЛОТОВА: ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ИЛИ ПРОПАГАНДИСТСКИЙ ТРЮК?
By Владлен Сироткин | профессор Дипломатической академии МИД России, Российская Федерация, Российская Федерация | Issue 2, 2001

         В истории международных отношений новейшей Европы найдется мало дипломатических соглашений, которые вызывали бы такую ожесточенную полемику политиков и ученых разных стран в течении последних 60 лет, как пакт Риббентропа-Молотова в августе-сентябре 1939 г. При этом полемизирующие стороны произвольно изымали обстоятельства заключения пакта из конкретно-исторического контекста истории сложной предвоенной международной обстановки, и вели дискуссию на примитивном бытовом уровне – «Дурак? Сам дурак!», мало заботясь о научной аргументации, как и о том – как они будут выглядеть в глазах потомков?

Пропагандистский трюк
         Начало пропагандистской дискуссии вокруг пакта совпадает по времени с началом «холодной войны» в Европе и мире вскоре после окончания Второй мировой войны, когда недавние союзники по антифашистской коалиции начали расходиться по своим «лагерям» и военно-политическим блокам. Водоразделом стал «план Маршалла» - американской экономической помощи разоренной войне Европе, от участия в котором СССР категорически отказался, запретив одновременно своим сателлитам в Восточной Европе (кроме Югославии) принимать помощь от США.
         Параллельно из-за «плана Маршалла» начался развал антифашистских коалиций (правительств) во Франции, Италии и Бельгии: в 1947-1948 коммунисты и социал-демократы начали делить профсоюзы, молодежные и общественные организации, а министров-коммунистов стали изгонять из коалиционных правительств. В обстановке нарастающей антикоммунистической и антисоветской истерии пропагандистские службы США оперативно подготовили сборник трофейных немецких документов «Nazi-Soviet relations, 1939-1941» (1948 г.), в котором поместили не только уже хорошо известный советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 г. (он опубликован был тогда же в советских и иностранных газетах), но и остававшийся неизвестным «секретный протокол» к нему о разделе «сфер влияния» в Прибалтике, Польше и Финляндии. Кроме того, в этом же сборнике был помещен ранее сверхсекретный «Договор о дружбе и границах между СССР и Германией» от 28 сентября 1939 г. Впоследствии именно секретный протокол к пакту от 28 августа и весь договор от 28 сентября 1939 г. со всеми его приложениями на Западе стали называть «пактом Риббентропа-Молотова».
         Наоборот, в СССР с выходом в свет официозной справки «Фальсификаторы истории» (1948 г.) «пактом» стали именовать только открытый текст «Договора о ненападении» между СССР и Германией от 23 августа 1939 г., но без всякого упоминания «секретного протокола» к нему. Само собой, ни слова не говорилось о советско-германском договоре о дружбе и границах от 28 сентября 1939 г. 1 Фигура умолчания в отношении «секретных протоколов» от 23 августа и 28 сентября 1939 г. – своеобразное «табу» на обсуждение этой темы – продержалась в официальной идеологии СССР 40 лет. «Табу» было нарушено только после XIX партконференции КПСС в Москве весной 1988 г., когда в интересах борьбы за власть в партии и стране Михаил Горбачев и его тогдашняя «правая идеологическая рука» - секретарь ЦК КПСС по идеологии Александр Яковлев открыли шлюзы для дискуссии о «стирании белых пятен» в советской истории. Сразу же в центре внимания историков и политиков оказался сложный предвоенный период с сентября 1938 г. (Мюнхенский пакт) по июнь 1941 г. (пакт Риббентропа-Молотова и экономическое сотрудничество нацистской Германии и сталинского СССР), открытой дискуссией советских и польских историков (публикация «тезисов» советско-польской комиссии в «Правде» 25 мая 1989 г.). В центре внимания этих «тезисов» оказались проблемы раздела довоенной Польши между Гитлером и Сталиным, судьба офицеров польской армии, расстрелянных в 1940 г. в Катыни, история армии Андерса на территории СССР и др.
         Параллельно в 1988-1989 гг. началась публикация статей о «белых пятнах», главным образом, в еженедельнике «Московские новости» и в первых сборниках статей (много шума тогда наделал один из них – «Иного не дано» под редакцией проф. Юрия Афанасьева, одного из идеологов горбачевской «перестройки»). Помнится, и я как историк оказался в эпицентре этих дискуссий. В частности, 15 февраля 1989 г. выступил на «круглом столе» в Институте славяноведения и балканистики Академии наук СССР с анализом пропагандистского и геополитического аспектов пакта Риббентроп-Молотов во всем его объеме (и 23 августа, и 28 сентября 1939 г.), что вызвало тогда большой резонанс и яростные нападки на меня в партийной прессе со стороны консерваторов (текст моего выступления см. в жур. «Советское славяноведение», 1989, №5, с. 20-21).
         В том же 1989 г. дискуссия о пакте Риббентроп-Молотов выплеснулась на заседания первого Съезда народных депутатов СССР. Вскоре Съезд создал специальную комиссию по исследованию обстоятельств заключения пакта во главе с А. Н. Яковлевым и Ю. Н. Афанасьевым – я был приглашен в одну из рабочих групп этой комиссии. Однако очень скоро понял – руководителей этой комиссии менее всего интересует подлинная история пакта: он служит для них лишь средством в текущей политической борьбе, развернувшейся на съездах народных депутатов за власть. Одновременно балтийские националисты использовали эту схоластическую дискуссию (подлинные ли эти «секретные протоколы», или они засланы в СССР откуда-то с планеты Марс, почему подпись Молотова сделана латинскими буквами – Molotov, хотя известно, что наркоминдел СССР никаких иностранных языков не знал, и т. д. 2 ) для решения конкретных текущих задач – сначала получения «хозяйственной автономии» в рамках СССР, а затем – и полной независимости!
         Тщетно пытался я повернуть дискуссию на рабочей группе в сторону обсуждения конкретно-исторической обстановки заключения пакта – подлинная история никого не интересовала. Более того, в академическую дискуссию все больше и больше вмешивалась текущая политика – председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин сделал «балтийский вопрос» (и пакт Риббентропа-Молотова) разменной монетой в своем политическом торге с Горбачевым. Ельцин в начале 1990 г. демонстративно поехал в прибалтийские республики и там подписал декларации о взаимном признании суверенитетов РСФСР и балтийский советских республик, пока еще в рамках СССР. После этого уже ни о какой истории заключения пакта на рабочей группе речь не шла. Все свелось к одному – «ты за Ельцина или за Горбачева?»
         Поэтому весной 1990 г. я из рабочей группы вышел, и больше в ее работе участия не принимал, хотя сам для себя как академический ученый над историческими обстоятельствами заключения пакта 1939 г. продолжал работать, что и отразил позднее в своих исследованиях.3

Геополитическая реальность
         В отношениях СССР с «капиталистическим окружением» (в терминологии 1918-1941 гг. у большевиков) всегда присутствовали две внешнеполитические тенденции – традиционная геополитическая и новая идеологическая, выросшая с 1919 г. из концепции неизбежности победы мировой пролетарской революции. Зримым воплощением этих двух тенденций стало создание, наряду с традиционным МИДом (НКИДом – народным комиссариатом иностранных дел), настоящего монстра – Коминтерна (III Коммунистического Интернационала). Известная борьба Троцкого со Сталиным в 20-х гг. в партии и государстве фактически отражала борьбу этих двух тенденций: доктринеров мировой пролетарской революции и национал-большевиков, фактически – продолжателей царской геополитики.
         Германия сразу после захвата власти в России большевиками стала объектом их пристального внимания. Доктринеры видели в победе германской революции в ноябре 1918 г. залог закрепления победы революции в России и создания Германо-советской республики европейского пролетариата. Прагматиков на первых порах интересовала нейтрализация кайзеровской Германии – именно поэтому Ленин в марте 1918 г. пошел на сепаратный мир в Брест-Литовске и даже на первый секретный «пакт Риббентропа-Молотова» - на подписание 27 августа 1918 г. в Берлине «дополнительного протокола», по которому Советская Россия фактически становилась невоюющим тылом кайзера (обещание поставить 250 т. золота, уголь, руду, зерно, текстиль и т.д. 4 ).
         Ноябрьская революция 1918 г. и крушение монархии в Германии освободило большевиков от этих тяжелых обязательств, но геополитический интерес к этой стране они не потеряли, о чем свидетельствует военно-техническое тайное сотрудничество Веймарской республики и Советской России в 1922-1932 гг. (создание тренировочных летных, танковых, химических школ на территории СССР; обучение командиров РККА в германских военных академиях).
         Правда, время от времени это геополитическое сотрудничество двух «изгоев» Версальской системы едва не срывалось из-за подрывной политики Коминтерна (например, в ноябре 1923 г., когда Зиновьев и Троцкий в очередной раз надумали поднять мировую революцию в Германии), но в целом благодаря военно-техническому сотрудничеству в 1922-1932 гг. и рейхсвер, и РККА успешно перевооружались за спиной Антанты и ее Версальской системы. Приход нацистов к власти в Германии в январе 1933 г. и их декларации о намерении пересмотреть ограничения Версальской системы в отношении перевооружения и границ вызвали большую тревогу в Европе.
         Первоначально Сталин пытался ограничить аппетиты Гитлера путем включения Германии в европейскую систему безопасности. Для создания этой системы СССР в сентябре 1934 г. вступил, наконец, в Лигу Наций (через 15 лет после ее создания!). Но маневр не удался – в то же самое время Германия и Япония приостановили свое членство в Лиге. Более того, с 1936 г. Германия и СССР вступили в скрытую вооруженную конфронтацию – на полях гражданской войны в Испании 1936-1939 гг.
Не для кого в Европе не было секретом, что Гитлер и Муссолини помогают Франко, а Сталин – республиканцам, несмотря на официально декларируемую всеми державами политику «невмешательства».
         Между тем, нацисты перешли к тактике «ползучего пересмотра» условий Версальского мирного договора: в 1933-1935 гг. они в одностороннем порядке отказались от версальских условий ограничения вооружений и начали оружейную гонку. В 1935 г. им удалось выиграть плебисцит в Саарской области и вновь присоединить ее к Германии (ранее область была оккупирована французами). В 1936 г. германские войска вошли в демилитаризированную Рейнскую зону. В том же году произошло другое важное событие – в октябре был заключен военно-политический пакт между нацистской Германией и фашистской Италией («ось Берлин-Рим»), в ноябре – военный союз Германии и Японии (т.н. «Антикоминтерновский пакт»), к которому в 1937 г. присоединилась и Италия. Версальско-Вашингтонская система, созданная в 1919-1922 гг., трещала по всем швам – с 1937 г. возникла мощная военная коалиция трех тоталитарных государств, явно нацеленная на агрессию и пересмотр итогов Первой мировой войны.
         В отличие от «оси Берлин – Рим - Токио», у Антанты и СССР, несмотря на его вступление в Лигу Наций, с коллективной безопасностью в Европе ничего не получалось. Наглядней всего об этом свидетельствует провал попыток Франции и СССР создать в 1934-1935 гг. т.н. Восточный пакт как гарантию версальских границ в Восточной Европе (мыслилось, что пакт подпишут Германия, СССР, Чехословакия, Польша и «лимитрофы» - Литва, Латвия, Эстония и Финляндия). Однако от участия в этом пакте уклонилась не только Германия, но и Великобритания. Провал затеи с Восточным пактом означал коренное изменение всей международной обстановки в Европе: отныне в ней возобладал панический принцип – СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ! Принципы Лиги Наций были с 1935 г. отброшены, и началась серия заключений двухсторонних соглашений о взаимопомощи, которые в конце концов приведут малые государства Европы к плачевным результатам.
         Первые два договора о взаимопомощи СССР заключил в мае 1935 г. с Францией и Чехословакией, однако, оба они носили скорее пропагандистский, нежели реальный военно-политический характер – «попугать» Гитлера призраком возрождения антигерманской Антанты начала XX в. Но в отличие от франко-русского союза начала века, условия которого сначала были определены в военной конвенции 1893-1894 гг., в 1935 г. в соглашениях с Францией и Чехословакией ничего подобного не было сделано – оба соглашения носили на этот раз характер дипломатической декларации.
         Это сразу поняли нацисты, начав с 1935 г. свою «ползучую» аннексию. При этом они умело использовали устав Лиги Наций с его положениями о праве наций на самоопределение. Удачный опыт плебисцита в Саарской области в том же 1935 г. вдохновил Гитлера на новый «подвиги Геракла». «Пробным камнем» стал ввод германских войск в демилитаризованную Рейнскую зону 7 марта 1936 г. – Лига Наций и ее лидеры – Франция и Англия – проглотили эту пилюлю. Далее началась шумная пропагандистская кампания в защиту «угнетенных» немцев в Польше (Данциг), Чехословакии (Судеты) и Литве (Мемельский край). Параллельно развивается процесс двухсторонних отношений Германии с крупными европейскими державами: 18 июня 1935 г. Англия первой публично отступает от принципов Версальско-Вашингтонской системы и подписывает с Гитлером соглашение о новом балансе сил в морских вооружениях – отныне нацисты могли строить подводные лодки и дредноуты.
         1937 год – фактическое начало Второй мировой войны: 7 июля Япония нападает на гоминдановский Китай, и СССР оказывается втянутым (через поставки вооружений и военных советников к Чай-Канши на основе договора о ненападении от 21 августа 1937 г. – как в Испании) в эту фактически начавшуюся мировую войну. На Дальнем Востоке усиливается советская Особая дальневосточная армия – в 1938-1939 гг. в Монголии и на о. Хасан идут открытые бои с японцами на земле и в воздухе. Внимание Сталина к европейским делам временно ослабевает. Этим пользуется Гитлер – по модели Саара в 1935 г. он проводит в марте 1938 г. аншлюс (аннексию) Австрии: Европа снова безмолвствует. Германская пропаганда (ведомство доктора Геббельса) внимательно следит за реакцией европейской прессы на аншлюс, но никто «не хочет умирать за Данциг» (заголовок в одной из французских газет), а тем более – за Вену.
         Наоборот, Англия и Франция ищут контактов с Гитлером, «спасаясь, кто может»: именно с весны 1938 г. они начинают свои переговоры о пактах о ненападении, которые благополучно подписывают с нацистской Германией – Англия 30 сентября 1938 г. (точно в день Мюнхенского сговора по Чехословакии), Франция – чуть позже, в декабре. Судьба Чехословакии решена: мюнхенское соглашение 29-30 сентября 1938 г. выдают ее Гитлеру. Судеты оккупируются германскими войсками. Правда, у чехов там мощная оборонительная линия, и кто знает – не подчинись чехословацкая армия мюнхенским «мудрецам» и окажи они немцам вооруженное сопротивление (не капитулировали же финны год спустя на линии Маннергейма перед Сталиным!), как пошли бы дальше события в Европе? Но чехи сопротивляться не стали – сдались без боя.
15 марта 1939 г. Гитлер наглядно показал, как он на деле относится к мюнхенскому соглашению и к пактам о ненападении с Англией и Францией – Чехия была оккупирована и на ее месте был создан германский протекторат «Богемия и Моравия». Но нацисты – не «жадные»: они втравили в дележ Чехословакии ее соседей – Венгрию и Польшу. Мадьяры сразу же поделили Словакию, а поляки «оттяпали» Тешинскую область. В том же марте 1939 г. Германия походя забрала себе еще и польский Данциг (Гданьск), а также Мемельский (Клайпедский) край у Литвы.
         Для Сталина все это стало хорошим уроком. Почему Англия и Франция могут заключать с Гитлером пакты о ненападении, а СССР – нет? Почему Польша может отбирать у Чехословакии Тешинскую область, а он у Польши Виленский край с исторической столицей Вильнюс не может? И, поделив с Гитлером Польшу, Сталин передает Литве 10 октября 1939 Вильнюс и Виленскую область. Далее следует ввод «ограниченного контингента» советских войск во все три балтийские республики, а в июне-июле 1940 г. – и окончательная их аннексия по образцу аншлюса Гитлером Австрии.
         Сравнивая два выступления министра иностранных дел СССР В.М. Молотова – в марте 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) и в июне 1940 г. на сессии Верховного Совета СССР – можно заметить, что советские лидеры не ожидали такого молниеносного геополитического успеха за столь короткое время. Ведь пакт Риббентропа-Молотова позволил им вернуть границы СССР почти ко всем старым царским границам, за исключением Варшавы и Финляндии (здесь вышла крупная осечка, т.к. финны оказались не чехами). Даже Бесарабию (Молдавию) с помощью Гитлера вновь вернули себе. Словом, геополитически для Сталина, «красного царя», здесь был полных успех. С минимальными людскими потерями (снова оговорюсь – за исключением Финляндии) он за исторически кратчайший срок вновь вернул СССР к границам Российской империи на западе.
         И, судя по обнаруженной нами в фонде трофейных немецких документов в Москве справке о Тильзитском мире 1807 г. между Александром I и Наполеоном о мире и союзе (справка была направлена в Берлин и вернулась в СССР после 1945 г.), Сталина всерьез интересовал только один вопрос – как долго сохранится мир и союз с Гитлером? Если как при Наполеоне на пять лет – это хорошо. А если меньше? Судя по всему, сыграл свою роль стереотип мышления человека, свидетеля Первой мировой войны: Сталин в 1939-1940 гг. и мысли не допускал, что Франция будет столь молниеносно разгромлена. И это при ее линии Мажино, гораздо более мощной, нежели чешская в Судетах. Немца в 1914 -1918 гг. не раз атаковали, а весной 1918 г. даже подошли к пригородам Парижа, но так и не взяли его, хотя и обстреливали из дальнобойных орудий.

”Большая война” как орудие мировой революции
         Для понимания сути внешней политики СССР накануне Великой Отечественной войны исключительное значение имеет выступление Сталина на расширенном заседании Политбиро ЦК ВКП(б) с участием членов Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала 19 августа 1939 г. за три дня до подписания в Кремле пакта Риббентроп-Молотов. 5
         На первый взгляд речь Сталина производит впечатление странного симбиоза из геополитической и коминтерновской фразеологии. Сталин произносит идею о ”неизбежной советизации Германии”, и о созадании в ней, после поражения Гитлера в войне с Францией и Англией, ”коммунистического правительства”. Говорит о „коммунистической пропаганде, особенно в англо-французском блоке”, о задачах Французской компартии по ”разложению и деморализации армии и полиции” в буржуазной Франции, и особенно, о ”неизбежной коммунистической революции” во Франции, когда СССР ”придет на помощь Франции и сделает ее нашим союзником.” В своем выступлении Сталин предполагает, что умелой политикой лавирования и выжидания ”по крайнёй мере в течении десяти лет (т.е. до 1949 г.)” СССР создаст в Европе ”широкое поле деятельности для развития мировой революции.
”          Тезис о новом этапе мировой революции „в результате большой войны” придуман не Сталиным - об этом говорил Бухарину смертельно больной Ленин в Горках еще в 1922-1923 гг. Бухарин в 1925 и 1929 гг. оформил эти слова Ильича в своих статьях как ”завещание Ленина”, а в 1928 г. с одобрения Сталина включил в „Программу мировой революции” принятую VI Всемирным конгрессом Коминтерна в Москве. И хотя в августе 1939 г. Бухарина уже не было в живых, интерпретированная им ленинская идея новой ”большой войны” как средства разжигания нового мирового пожара сталинским руководством не отвергалась.
         Более того в речи Сталина по сути содержалась и вся геополитическая программа переустройства Европы после „большой войны”. В сферу влияния СССР попадает Прибалтика, Румыния, Болгария, Венгрия и Югославия, хотя последная, по Сталину в 1939 г., пока еще „открытый вопрос”. Фактически это готовая схема будущего соцлагеря в Восточной Европе после 1945 г. Добавим к этому ”советизированную Германию” (ГДР с 1950 г.) и „советизированную Францию” (напомним, что до 1947 г. в советской пропагандистической литературе из-за вхождения коммунистов в послевоенные правительства Франция официально относилась к „странам новой демократии” в Европе), и перед нами практически стратегия реализации теоретической ”Программы мировой революции” 1928 года.
         Другое дело, что в 1939 г. Сталин намеревался осуществить этот план с помощью Гитлера, заключая с ним пакт о ненападении и расчитывая на 10-летнюю передышку, пока Франция с Англией будут изнурять себя в ”большой войне” с германией и Италией. Здесь в своих прогнозах Сталин трагически ошибся: ”большая война” на Западе продлилась менее года, и еще год Гитлер дал Сталину для подготовки ко второй ”большой войне” на Востоке.

Прогноз
         Пакт Риббентроп-Молотов пережил и Гитлера, и Сталина и в части балтийских государств исчерпал себя только в 1991 г. А до этого (без упоминания) он вошел в Ялтинско-Потдсдамско-Хельсинскую систему европейских границ 1945-1975 гг., ибо ни Рузвельт, ни Черчилль даже не поставили вопрос о разделе довоенной Польши между Гитлером и Сталиным (и Западная Украина и Западная Белоруссия с 1945 г. остались в составе СССР), об аннексии прибалтийских государств (и следующие полвека, несмотря на более поздние протесты США, они оставались в составе СССР) или о «воссоединении» Бесарабии (несмотря на протесты румын до сих пор).
         Хельсинский Заключительный акт 1975 г. вновь подтвердил эти границы СССР, установленные пактом 1939 г. «Бархатные революции» в Восточной Европе и воссоединение Германии обрушили Ялтинско-Хельсинскую систему, но новые участники «европейского концерта» так и не удосужились заключить новый общеевропейский акт о новых границах и новых государствах, уверенные, что нового Гитлера и нового Сталина в XXI в. не будет.
         А так ли это? И не накажет ли нас, европейцев, история за такое легкомыслие еще раз, и теперь уже – окончательно?


1 Любопытная деталь: даже в начале горбачевской «перестройки» в школьных учебниках по новейшей истории пакт Риббентропа-Молотова не упоминался вообще, хотя Мюнхенский «сговор» 1938 г. фигурировал (см. «Новейшая история, 1917-1939». Учебник для IX класса средней школы. – М. , 1987, с. 132-133). Зато в «Дипломатическом словаре» (т. III. – М. , 1986, с. 142-143) говорилось о пакте о ненападении, но ни слова – о договоре о дружбе и границах от 28 сентября 1939 г. Более того, не упоминается он до сих пор и в учебниках «демократической» России (см. учебник профессоров МГУ «Мир в XX в. » для XI класса, 4-е изд. – М. , 2000, с. 148-149).
2 См., в частности, «СССР-Германия, 1939-1941». – Vilnius, 1989; Юозас Урбшис. Литва в годы суровых испытаний, 1939-1940. – Вильнюс, 1989; Molotovi-Ribbentropi paktist baaside lepinguni. – Tallin, 1989.
3 См. В. Г. Сироткин. Вехи отечественной истории. – М. , 1991; он же. Демократия по-русски. – М. , 1999; он же. Почему «слиняла» Россия: две катастрофы – 1917-1991 гг. – М. , «Алгоритм», 2002 (в печати).
4 Детали заключения «дополнительного протокола» и график выполнения большевиками своих обязательств см. в нашей книге – В.Г. Сироткин. Золото и недвижимость России за рубежом. 2-е изд. – М., 2000, с. 100-105.
5 Полный текст выступления впервые на русском языке опубликовала архивист Татьяна Бушуева в журнале Новый мир, № 12/1992, стр. 232-233.
Print version
EMAIL
previous У НАС ПРОБЛЕМА. КАК ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ЕЕ РЕШАТЬ? |
Петр Вагнер  & Димитрий Белошевский
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В 90-х. ГЛАЗАМИ УЧАСТНИКА |
Николай Хорунжий
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.